Впрочем, Мария Николаевна действительно толком ничего не видела, а если бы и видела, то скорее всего ничего не сказала бы. Слово не воробей — иди потом, слови его…
Огромный верзила квадратного телосложения, молча стоявший все это время за спиной Макарыча и внимательно вслушивавшийся в сумбурный разговор, вдруг, как бы невзначай, подтолкнул полковника, указывая глазами на оправившуюся от шока молодую девушку. Макарыч понял намек.
— Спасибо, — поблагодарил следователь пожилую женщину и, посмотрев в глаза связистке-практикантке, спросил ровным, но строгим голосом: — Итак, Завьялова, что вы можете сказать?
— О чем?
— О преступнике,
— О каком?
Полковник начинал терять терпение.
— Ты мне тут дурочку не разыгрывай! — повысил он голос. — О том, который телеграмму тебе давал. — И Макарыч помахал исписанным бланком.
— А-а… — протянула девушка и кивнула русой головкой в знак понимания, — дал телеграмму и деньги. — Она достала купюру и показала начальнику.
— Ну и что он говорил? — вытягивал информацию полковник, — может, просил о чем-нибудь?
Завьялова пожала плечами.
— Обыкновенный клиент, — уверенным голосом заявила она, — только немного издерганный какой-то, все пошлости говорил, намеки разные, встретиться хотел…
— Где?
— Да что я слушала его? — фыркнула связистка, — в общем, неприятный тип, мерзкий…
Слон не сводил пристального взгляда с девушки, он чувствовал, что она чего-то не договаривает. У него невольно возникло недоверие к этой симпатичной девушке, возможно, потому что он вообще никому не верил в этой жизни, а может быть, сработала интуиция.
— А когда вы обратили на него внимание? — спросил полковник и уставился на Завьялову, как удав на кролика.
— Когда, когда, — замялась девушка, вертя в холеных красивых пальчиках ценную купюру, — наверное, тогда, когда он попросил бланк.
Слон нагнулся к окошку и, протянув руку, забрал из рук девушки купюру. Внимательно повертел перед своими глазами казначейский билет и, заметив свежие следы крови на нем, передал деньги полковнику, указав на отпечатки пальцев.
— Так, так, так… — самодовольно причмокнул губами Макарыч. — Значит, ничего не видели, ничего не знаете и ваша хата с краю.
— При чем здесь хата? — вступилась за практикантку Мария Николаевна.
— А при том, что свежую кровь на телеграмме и на деньгах просто невозможно не заметить и не сделать вывод о том, что перед вами не просто клиент, а, может быть, и опасный преступник.
Завьялова отчетливо помнила, как вошел красивый, высокий парень, как осмотрелся, как приостановился возле абонентских ящиков, чуть не потеряв сознание, как мило и вежливо разговаривал он с ней. Она помнила каждую морщинку у его глаз, каждую складку у губ, адресованную ей улыбку, каждое слово в телеграмме… Вот если бы он появился на почте еще когда-нибудь, хотя бы раз, пусть даже случайно…
Девушка неприязненно посмотрела на мужчину с крысиным лицом, который расстроил ее планы и разрушил ее сокровенные девичьи мечты.
— Ну, может, кровь, — раздраженно ответила Завьялова, — а может быть, грязь! Что я принюхиваться должна? От вас тоже чем-то пахнет…
— Ну ладно, ладно… — нетерпеливо перебил Макарыч девчушку, — по существу!
Завьялова вытаращила удивленные глазенки.
— А что по существу? — повела она кокетливо плечиками. — Может, он пьяный был… да и телеграмма у него такая же была, как и он сам!
— А вы читали ее?
Девушка подняла презрительный взгляд на человека, задавшего ей наиглупейший вопрос, а про себя подумала: «Ну и следователь, глуп, как пробка. Неужели в милиции все такие?»
— Естественно.
— И что там было написано? — спросил Макарыч.
— Так она же у вас в руках, — усмехнулась девушка.
Макарыч понял, что дал маху, но не сдавался.
— Почерк очень неразборчивый, — парировал сыщик. — Вы мне в двух словах перескажите…
Завьялова недовольно покачала головой.
— А я что, помнить должна? — огрызнулась она. — Я же говорю, что бред какой-то в ней был… Помню только, что в Москву она направляется и что кого-то просят приехать.
— А кого и когда? — вступил в разговор Слон.
Связистка перевела недоуменный взгляд на огромного мужика, и ее губы растянулись в язвительной усмешке.
— Я вам не компьютер! — отрезала она. — Если вас интересует текст, возьмите его на экспертизу, а мне некогда заниматься расшифровкой пьяных иероглифов. Мне за это денег не платят.