Ну так вот, в один прекрасный денечек сидим мы с гренадером на наблюдательной площадке, теплый ветерок, значит, дует, мы пивко бартерное попиваем, местное мясо сушеное в закусь к нему хорошо идет. И вдруг глянь, как на посадочное поле с грохотом и ревом что-то падает. И главное — никаких сигналов, ни рева сирен. Народ кто куда разбегается, сержанты кричат, кто-то с дуру в оружейку ломанулся, атас короче полный. Мы тоже так чуток напряглись, мало ли что? Ну, приземляется, значит, большущая черная дура. Я таких никогда не видал, вся в пупырышках, обводах, блестит, как намазанная солидолом. Но пилот там, наверное, хороший был, сел ровно и точно на пятую площадку. А я знаю, как тяжело в атмосфере садиться, был случай, потом как-нибудь расскажу, а тут эдакую дуру.… Ну, мы смотрим с сержантом — такая суета вокруг поднялась, солдаты боевые позиции занимают, оцепление расставляют, кары на площадке носятся, в общем, шухер полнейший. Ну и мы с гренадером от греха подальше забрались в будку и смотрим за всем этим в наблюдательный перископ. И вот, значит, открывается пандус, и из этой черной дуры выкатывается плоская такая штука, видимо, на антиграве, а в ней двое. Я глянул, мать честная, они ж зеленые!
— Как это? — недоверчиво спросил сержант Плюхер. — Форма зеленая?
— Да иди ты, форма! Они сами все зеленые и как будто светятся изнутри. Ну, мы так и офигели, значит, неужели к нам целый корабль синтанцев приземлился!
Все слушавшие капрала буквально ахнули. Синтанцы — это древняя и загадочная раса, в ведущейся Спиральной войне они участия не принимают и жестко поддерживают нейтралитет. Практически ни с кем не общаются, кто и что они, также никому неясно.
— И чего?! — снова вмешался Плюхер. — Ты-то откуда знаешь, что это Синтанцы?
— А вот и знаю, я ж все по окраинам служил, много чего там наслушался и повидал. Думаешь, одна Спираль и «центровые» крутые такие, а сколько до нас всяких рас было! Ну, и где они? Одни развалины от них остались…Так, о чем это я? Тьфу, сбил меня. Ну вот, значит, смотрим мы на этих зеленышей, а они к оцеплению спокойно так подъезжают, а там и начальство наше нарисовалось. Долго они о чем-то разговаривали. И тут меня сержант гренадерский толкает и показывает на левый бок корабля. Я глянул в трубу, ё мое! Там дырень такенская в корпусе и дымок клубиться. Приголубил, видать, кто-то черный кораблик и крепко так приголубил. Значит, у них аварийной посадка то была!
Ну, и через полчаса меня к майору вызывают, был у нас такой майор Вершинин, временно командовал базой, сам из местных баров не вылезал. Залетаю к нему в кабинет, а там с ним уже командор из разведки флота, и берут они сразу меня вдвоем в оборот. Мол, важное тебе поручение, как спецу по гравитационным стабилизаторам, надо помочь людям, то есть этим синтанцам зеленым. Я в отказ, вызывайте, мол, флотских. Так они меня сразу маленько прессанули. Командор-то из ЭТИХ, ну и пришлось согласиться. Я, и в самом деле, лучше всех в гравистабах на этой чертовой планете разбирался.
Подвезли меня к черному кораблю, вблизи он вообще странное впечатление производит. Вроде как блестит, а вроде и матовый, но рассматривать особо некогда было. Подошел ко мне «зеленый» и на ломаном Интере предлагает одеть какой-то шлем. Ну, я надел и как будто попал в черную комнату, не темнота, а тьма кромешная. Меня эти взяли под белые рученьки и куда-то повели, потом на чем-то вроде лифта везли, и, наконец, сняли шлем. Оглянулся, значит, стою в небольшой камере, все ярко-синим светом залито, аж глазам больно, и кроме провожатого еще двое синтанцев стоят и на меня смотрят. Одну переборку, видимо, недавно поменяли, следы ремонта видны, другая под непонятные приборы предназначена. Ну а слева блок гравистаба расположен, мне на него показывают, мол, давай ремонтируй.
Ну, я фонарик свой включаю, а то в этом синем разобрать не могу ничего. «Зеленые» за глаза схватились, кричат, ругаются, значит. Переводчик меня за рукав цапнул, шипит что-то. А я так, мол, и так, мне осмотреть приборы требуется и пошли вы на фиг со своими нежными глазками. Скомандовал переводчик что-то, надели ихние техники очки. А я осмотрел внимательно гравистаб, и вот, парни, какие странности увидел. Вы же знаете, что земляне так и не разобрались в принципе работы всей этой антигравовской техники, мы её как получили триста лет назад в готовом виде, так в отношении понимания их работы и не продвинулись ни на шаг. А производят эти приборы только «спиральщики», в основном на Лигане. Много я их повидал, весь ремонт заключается заменой блоков и тонкой настройке. А гравистаб синтанцев меня буквально поразил, это как будто не обычная деталь управления кораблем, а нечто, похожее на произведение искусства. Такое вот изумительное совершенство. Представляете?
Слушатели согласно покивали головами, страсть Жексона к всевозможным сложным устройствам стала уже притчей в языцех. Некоторые его даже за глаза называли техноманьяком.
— После синтанского гравистаба наилучшие приборы «спиральщиков» кажутся, как топором рубленые. Такое впечатление, что наши союзнички попросту свистнули чью-то идею и создали некое жалкое подобие оригинала.
— Ну, так оно скорей всего и есть, — неожиданно вступил в разговор капрал Дейнекин, взрослый мужик, уже второй раз продливший сверхсрочный контракт.
Плюхер только усмехнулся и сплюнул на пол:
— Ну блин вы даете, прямо как ЭТИ говорить начали, ходячие теории заговоров.
— Это ты зря, Плюхер, — Дейнекин недоброжелательно глянул на сержанта, — если бы ты с наше проболтался в Космосе, то по-другому заговорил. Много разных слухов по Галактике ходит. Ладно, Жексон, что дальше-то было?
— А что было? Осмотрел я ихний прибор и стал наводящие вопросы задавать. Оказывается, их команду механиков хорошенько при взрыве приголубило, накрыло, в общем, полным составом. Нашелся один грамотный парень из команды, поменял все сломанные детали, а машинка все равно по нормальному не работает. Настроить требуется, а это ведь самое сложное! То-то они и приземлялись на планетарных двигателях, пусть пилоту бутылку выкатят, это был, парни, настоящий высший пилотаж! Ну, значит, достаю я свой планшет и начинаю контакты искать. А у меня для тонкой настройки очень хитрая фича была, я ее у одного флотского разведчика на коробку настоящий земных сигар обменял. Была там одна интересна история, — Жексон замолчал и мечтательно уставился на потолок.
— Ты не тяни, давай, рассказывай, — прервали его воспоминания слушатели.
— Ах да! Програмумлька та очень занятной оказалась, я с помощью ее и не такие штуки оживлял. Ну, вы знаете, люблю я собирать что-то такое эдакое. Начал я, значит, работать, протокол обмена данных наладил, математика она ведь по всей Вселенной одинаковая, только символы разные. Взломал я их код и начал сканирование, работа идет помаленьку. Чувствую у меня за спиной все эти «зеленые» собрались и как завороженные на экран планшета смотрят и между собой шушукаются, даже показалось, что моя фича их здорово так удивила. Через полчаса я настройку закончил, гравистаб запустили, и он заработал как положено. Меня тем же макаром обратно доставили.
— И чего дальше, медаль дали? — едко спросил Плюхер.
— Ага, орден сутулого Плюхера. Полдня разведка мурыжила, фичу эту отобрали, а через два дня вообще в отпуск отправили, три месяца на Рожинских пляжах загорал. Потом ЭТИ вызвали и посоветовали язык за зубами держать.
— Ну, то-то видно, — Плюхер не унимался, — как ты обет молчания соблюдаешь.
— Да давно это было, а я потом все в каких-то дырах торчал. Видимо, по этой самой причине. А с другой стороны, служба спокойно протекла, что там, на периферии может случиться-то? Я и стрелял-то за всю службу всерьез раза четыре только.
— Тоже неплохо, — Дейнекин загасил тонкую сигару об каблук ботинка, — но я бы посоветовал тебе, Жексон, язык все-таки за зубами держать. Больно история твоя какая-то странная. Как бы не уехать тебе на Юпитерские рудники специалистом по гравистабам.