Маклифф дотащил Уайтгауза до контейнера и опустил на песок рядом с Айдемом:
— Пять процентов вероятности на удачное приземление сработали и чудо произошло — мы живы! А исламисты считают сейчас трупы своих астронавтов и кучу денег, затраченную на их подготовку. Думают теперь, где бы построить новые орбитальные корабли в условиях санкций.
— Мы живы относительно. Здесь космос из песка. Без связи, с раненными, какая разница, где помирать? — Дыбаль распрямился и приложил к глазам бинокль, — как можно было так рассчитать точку отделения от станции, что при известной высоте, скорости и орбите не иметь представления о месте посадки? Джон? Ты куда нас сбросил?
Дыбаль напоминал сейчас монумент древнему моряку, глядящему в туман с носа парусного корабля, в надежде разглядеть долгожданную землю, или хотя бы эскадру вражеского флота, чтобы дать ей бой или сдаться.
— Надо аварийный маяк в найти, включить его и за нами прилетят. Это просто. А вот где второй контейнер? Там Эйхбергер, Гофман и наши припасы, — Маклифф поднял среди мусора канистру с водой, открутил пробку, осторожно отхлебнул отдающую железом жидкость.
— И мне… — оживился Уайтгауз.
Маклифф приложил горлышко фляги к губам Уайтгауза:
— На, попей…
— Не знаю, как Гоби, но на экваториальную пустыню в районе Каракаса это похоже. Воздух слишком влажный для пустыни в глубине материка. Та синяя полоса впередт — горы, похожие на Анды. Сочетание пустыни, влажного воздуха и гор даёт нам Боливию. Она из-за климатической катастрофы, как известно, ушла в песок Экваториальной пустыни. Можеь быть это Чили, Атакама, или ещё что-то в этом духе, — задумчиво сказал Дыбаль.
— Чилийская Атакама — пустыня высокогорная, самая сухая в мире, — покачал головой Маклифф, — мы бы дышали сейчас как рыбы без воды. Гоби — это скалы, камни и глина. Каракумы — это барханы.
— Вижу высокие заснеженные горы на западе. Над землёй дрожание влажного воздуха, будто мираж, — сообщил Дыбаль, — наверно это Анды.
— Знать бы точно, — вздохнул Маклифф, — но где второй контейнер? Видишь его?
— Нет… — ответил Дыбаль, — он повесил бинокль на грудь и полез внутрь контейнера.
— То ли они упали слишком далеко, толи вообще не упали. Эх, хотя бы один мобильный телефон! — Маклифф опять глотнул воды.
— Не плохо сразу в MySpace зайти, — выговорил Уайтгауз, чувствуя, что силы постепенно возвращаются, — что дальше? Включим радиомаяк и станем ждать, когда прилетят спасатели NASA?
— А если мы на территории Блока арабских государств, где-нибудь в районе Персидского залива? Там тоже пустыня, горы. Тогда на сигнал прилетят враги. Лучше, дождёмся ночи и определим по звёздам, по полярной звезде, или Южному кресту географическую широту. Завтра в полдень определим долготу по Солнцу и по наручным часам, — предложил Маклифф, — и не нужно будет гадать, Монголия здесь или Гондурас.
— Да что я, Памир от Анд не отличу? — из люка контейнера показался Дыбаль, красный от работы вверх ногами.
Он держал в поднятых руках оранжевую коробочку коротковолнового приёмника-передатчика из аварийного комплекта от основного спускаемого аппарата, погибшего вместе со станцией:
— Нашёл. Жаль, нет дисплея GPS-Speys. Приёмник свои координаты знает, а нам подсмотреть не даст. Кажется, он не пострадал, и должен работать. Сейчас он соединится с системой NASA, врубит аварийные позывные и ка-а-ак…
— Это точно, — ответил Маклифф, — а кто явится на позывные? А если арабы? А если южно-американские военные? Они не очень-то поддерживающие наши усилия в войне против исламистов. Или явятся восточные русские, оккупировавшие Узбекистан и Монголию? Сигнал радиомаяка будут слышать все устройства в радиусе пятисот километров, включая бытовые приёмники и телефоны. Может быть не включать его пока? — он покосился на полумёртвого Айдема и фон Конрада, — предлагаю консервативно подойти к проблеме. Сигналов не давать. Сначала определить своё положение и послушать на приёме эфир, вдруг узнаем, где мы находимся.
— Логично… — примостив передатчик на коленях, Дыбаль включил настройку. Передатчик отреагировал треском и воем перебираемых частот. Сквозь шум слышалась музыка, голоса, возбуждённо обсуждающие что-то.
— Говорят по-испански, — Дыбаль приблизил передатчик к уху, — я учил испанский как второй иностранный язык в школе.
Он остановил настройку на волне переговоров. Мужские голоса бубнили слова так быстро, что разобрать что-то было невозможно. Однако Дыбаль поднял вверх указательный палец и начал переводить: