Уайтгауз, с лицом перевязанном бинтами поверх ожогов, Дыбаль и Маклифф в оранжевых чалмах и накидках, тащили волокуши, явязая по щиколотку в песке. Они не имели сил ни разговаривать, ни думать. Не было сил даже поднять головы в нелепых тюрбанах и оглядеться. Глаза слепые от песка, слезящиеся от сухости, смотрели только вниз, на монотонную поверхность из поблёскивающих песчинок, на запылённые носки ботинок, за тем, как ступает нога. У упавшего могло не оказаться сил подняться. В висках стучала густая кровь, распухший язык прилипал к нёбу, зрение волнами заститал туман. Чтобы передвигать ноги, приходилось отдавать беззвучно команды:
— Нога — шаг! Ещё — шаг! Стопу не подворачивать. Шаг правой. Корпус вперёд, внимание, глиняная кочка, за ней несколько камней. Шаг! Жить хочешь? Шаг!
Ещё через час, Маклифф избавился от коробки с пистолетом «Спейс-Люгер», а Уайтгауз сбросил с волокуш радиомаяк и спальные мешки. Перед тем расстаться с радиомаяком, Дыбаль включил его в режиме приёма, и перехватил сообщение пилота южноамериканского союза о том, что два истребителя без видимых причин не вышли из виража в квадрате 15-2. Они врезались в землю, словно у них отказали системы управления. Пилот с ужасои в голосе сообщил, что он наблюдает странные колебания воздуха и видит силуэты. Зона, где находится второй контейнер, закрыта паранормальными эффектами. Можно разглядеть следы на песке, словно кто-то тащит что-то большое в сторону оазиса у ручья Фосса-дель-Кичако. До ручья остаётся около десяти километров. В ответ на доклад, координатор полётов с базы в Гуаякиле ответил, что ничего не слышит и не видит на радарах, а наземные службы докладывают об электрических разрядах в атмосфере. Диспетчер дал указание прекратить поиск и возвращаться на базу. Поиск будут продолжать группы спецназа на вертолётах. Когда Дыбаль выключил радиомаяк, астронавты услышали с той стороны, где они оставили контейнер, гул, похожий на раскаты грома. Это был рёв двигателя патрульного F-35 Lightning IV, переговоры пилота которого удалось перехватить. Истребитель возвращался на базу, где на лётном поле резали воздух лопастями десантные вертолёты, готовые доставить в предгорья Анд спецназ армии южноамериканского союза. С ними отправлялись и операторы беспилотников, снайперы, эксперты по рукопашному бою.
Спасительный оазис и ручей Фосса-дель-Кичако был близко, за одним из барханов. Здоровый человек, налегке, преодолел бы это расстояние за два часа, но этот путь был непреодолимым для обессиливших людей. Перед ними теперь быди ещё и барханы, высокие, словно горы и глиняные торосы с россыпями базальтовых глыб. Как будто злой волшебник из страны Оз нарочно вздыбил ровную поверхность, чтобы погубить астронавтов. Души их почти расстались с телами, а борьба за жизнь подошла к кульминации. Когда солнечный диск на две трети погрузился в горные вершины, Александр Дыбаль оступился и упал лицом вниз. Потеряв от этого равновесие, упал и Джон Маклифф. Они некоторое время пытались подняться, гребли под себя струящийся песок, но тщетно. Борьба экипажа шаттла после аварии, атаки арабских станций, чудесного спасения, пятичасовой марша смерти, теперь закончились около бархана. С верхушки песочной горы, словно во сне, съехал оползень, едва не похоронив раненых. Дыбаль и Маклифф, расходуя последние силы, всё ещё упрямо карабкались вверх по склону, а Уайтгауз, ничего не видя, шёл вперёд, пока постромок из стропы не натянулся и не остановил его. Он повернулся и увидел, что его товарищи лежат кучей, присыпанные песком.
— Вставайте, — он попытался сделать жест рукой, но потерял равновесие и скатился к остальным.
Дыбаль приподнял руку, показывая товарищу два пальца в виде латинской буквы V. Почти пятнадцать минут понадобилось Уайтгаузу для того, чтобы достичь того места, откуда он падал. Ещё десять минут потребовалось для преодоления двадцати футов, отделяющих его от гребня бархана.
За барханом местность понижалась, недалеко виднелись нагромождения скал, а за ними поросшие лесом склоны гор. За туманом, висящим над лесом, угадывалась просека и русло ручья.
Крошечными чёрными точками летали птицы, солнечные лучи окрашивали верхушки деревьев в красный цвет.