- Марфа Абрамовна, как всегда, на высоте! Вот что значит старая школа!.. - одобрительно заметил сосед, потирая руки в предвкушении.
- Послушайте, я здесь по ошибке, - не выдержал ректор, истерзав все доступные части тела щипками, но так и не проснувшись. - Мне надо обратно!
- Ну что вы... Это невозможно. Да вы привыкайте, обживайтесь потихоньку. Поначалу сложно в коллектив вливаться, да и народец сейчас ушлый пошел, душонки мелкие, а требуют так, словно невесть какая ценность. Но я вам очень рекомендую завести здесь полезные знакомства. Вон Хома Васильевич по творческим натурам подвизается. Говорит, сейчас народец очень бодро клюет на обещания славы и успеха.
Указанный Хома оказался вурдалаком, только не в волчьем обличье, а почему-то в крысином, отчего казался еще страшнее, зубами скрежетал, глаза хитрые, за пазухой сопилка. Он артистично закинул в котел... губы! Обколотые ботоксом и надутые до безобразия, они выпархивали диковинными бабочками и плавно приземлялись в кипящую болотную жижу. Осман Петрович пытался в уме прикинуть аэродинамическое качество и подъемную силу отдельно взятых губ, как будто строгие формулы могли привнести какой-то порядок в это безумие. Должно быть, он сошел с ума и бьется в припадке в Павловской дурке...
- Нет, нет! - ректор схватился за мужичка и затряс его. - Должен быть способ! Я не хочу здесь! Я хочу обратно!
- Да что ж вы так убиваетесь... Вы так никогда не убьетесь... - проворчал Аполлон Игнатьевич. - Бабка кстати конкурс на новую вакансию объявила. Все в ногу со временем хочет идти. Совсем старая из ума выжила. Но вы можете попробовать. Кто знает...
- Я не хочу!
- Инкуб в ковен нужен, а взять негде... Молодежь сейчас все больше предпочитает вампиров да оборотней. Так и норовят особо ушлые меня подсидеть!
Вперед выступил грозный мольфар с длинной бородой и посохом, стихло все. Даже Аполлон Игнатьевич прекратил ворчать и замолчал, только шепнул:
- Сейчас веселье начнется!
Лесные мавки притащили целую бутыль, наполненную ядовитой слюной завистников. Мольфар важно поклонился старой и дал отмашку помощницам. Они откупорили бутыль, и ее смесь взметнулась в воздух, зашипела и начала перетекать в котел, возмущенная легкой турбулентностью от опоздавшей ведьмочки, по неопытности чуть не приземлившейся в котел. На нее злобно шикнули, вся нечисть замерла в тревожном ожидании, а потом разразилась... хохотом. Истерические всхлипывания, подвывания, громогласный гогот, глумливый свист, разноголосый галдеж...
И нечисть начала гулять, устраивать срамные танцы, через костер голышом прыгать, похабные песни голосить... Мавки верхом на диких тварях разъезжали и всех настойкой из котла угощали. Вот и ошалелому ректору в руки кружку всунули, а там гадость бурлила и пенилась, воняла болотной тиной. Османа Петровича замутило, а его сосед вдруг обернулся большой летучей мышью, неуклюже взлетел и завис перед лицом несчастного ректора, тяжело взмахивая крыльями.
- Говорят, что у старой есть цветок папоротника, который любое желание может исполнить. Можете испытать удачу... - мышь хихикнула в инфразвуковом диапазоне, почему-то слышимом ректору. - Медальон на шее!.. Эх, от винта!..
И рассыпалась десятком мелких летучей мышей, которые чуть не сбили Османа Петровича с ног.
Мужчина в ужасе смотрел на верховную ведьму, к которой уже потянулась нечисть, чтобы засвидетельствовать свое почтение. Странное отчаяние овладело мужчиной. Это не сон... Копыта, хвост... А рога? Осман Петрович судорожно схватился за голову и нащупал в шевелюре крохотные рожки. Господи, да что ж это такое? Надо отсюда выбираться. Цвет папоротника... Он добудет его любой ценой! Медальон на шее у верховной ведьмы был едва заметен, поблескивая тонкой цепочкой и теряясь на необъятной груди. Но к старухе было не подобраться, это ректор понял сразу, как только сунулся в толпу из нечисти, получил затрещину от вурдалака, пинок от умертвия, а Марфа Абрамовна его еще и пустой авоськой приложила.
Ректор шумно вдохнул воздух и решительно огляделся. Он им еще покажет! Осман Петрович потребовал у мавки болотного пойла, смело пригубил глоточек, закашлялся, чувствуя, как адская смесь обжигает нутро... Ну конечно, чудо-юдо! Сейчас, сейчас!.. И ректор выплеснул остаток пойла прямо на бесформенно растекшуюся лужицу чудовища... Протяжный визг, от которого глаза наполнялись кровью, лопались барабанные перепонки, а мозги закипали, пронесся над Лысой горой и запутался в верхушках церквей. Чудо-юдо вспенилось, забурлило и открыло глаза...