Воспользовавшись суматохой, Осман Петрович нырнул в замершую толпу и в два прыжка оказался возле верховной ведьмы. Сдернув медальон с шеи, мужчина крепко сжал его в кулаке и кинулся прочь с горы. Он пронесся мимо капища, кубарем скатился в овраг, зацепился в кустах и упал на что-то мягкое. Кругом была полная темень. А сверху вопили, ругались, требовали найти мерзавца, но все перекрывал жуткий незатихающий вой...
Под ректором что-то зашевелилось.
- Да шо ж такое, - прошамкал недовольный голос. - Поспать не дают...
Ректор отчаянно вцепился в медальон и попытался припомнить молитву, но кроме банального "Отче наш, еже еси на небеси..." так ничего и не вспомнил. А меж тем потревоженный хозяин могилы завозился и попытался ухватить Османа Петровича за руку. Сейчас или никогда! Мужчина на ощупь подцепил крышку медальона и распахнул его, шепча заветное:
- Домой! Домой! Домой!
Луч света упал на лицо. Сверху над оврагом стояла разъяренная ведьма с веслом наперевес, а с пустого медальона на ректора пялился... здоровущий таракан. Он пошевелил рыжими усами и передразнил несчастного:
- Домой? Дома уже! Не все дома... - и рассыпался трухой.
- Убил! Ирод! Гошеньку моего убил! - вдруг заорала ведьма, оказавшись рядом, и огрела Османа Петровича веслом по плечу.
С диким гоготом вся нечисть хлынула вниз, устремляясь к ректору, чтобы разорвать на мелкие клочки, а тот неожиданно для себя выставил вперед руку и заорал в ответ:
- Жизни без тебя нет, краса моя ненаглядная! Влюбился я в тебя!
Ведьма замерла в растерянности, а Осман Петрович призвал на помощь всю обходительность и любвеобильность, на какие был способен в нынешнем плачевном состоянии.
- Как увидел тебя верхом на котле, так голову потерял. Думать не мог, дышать не мог! Одну тебя полюбил! Только куда мне надеяться, черту лысому!..
- Ты не лысый, - рассудительно заметила ведьма и легко схватила ректора за шкирку, потащив за собой.
- Я ж хотел тебя цветом папоротника приворожить! Чтоб ты моей стала!.. - Осман Петрович на мгновение содрогнулся от сказанного, но быстро взял себя в руки. По части женского дела ему не было равных. Первый парень на селе, тьфу ты, то есть, на горе!
- Да неужто? - с сомнением цокнула зубом страхолюдина и вдруг кокетливо подмигнула. - И чем же я тебе так приглянулась?
Ректор тяжело сглотнул и сделал над собой еще одно усилие. Чем грубее лесть, тем охотнее в нее верят.
- Твой нежный лик в душу мне запал... Глаза? кошачьи... Нос? с благородной горбинкой, да... Твоя улыбка с ума сводит... - от желтого кривого клыка, торчащего над нижней губой, можно было действительно тронуться умом. - Локон пышный...
Осман Петрович заставил себя дотронуться до замасленной косички, но тут ведьма ударила его по руке:
- Ша! Волосы не трожь! - и вдруг игриво толкнула ректора огромным бюстом, чуть не сбив с ног.
- О... - вымученно застонал мужчина, схватившись за ее плечо, чтобы не упасть. - Как я мечтал...
Надо признать, что Осман Петрович питал известную мужскую слабость к пятому размеру, а здесь и назвать какой-либо размер было сложно, ибо грудь, как и ее хозяйка, были поистине неизмеримы. Лоб покрылся испариной от ужаса, когда предательское возбуждение завладело бедным ректором. А штанов-то не было! Красноречивый взгляд ведьмы переместился вниз, и она так широко ухмыльнулась, что у Османа Петровича затряслись поджилки.
- Мечтал, говоришь? Вижу, вижу... - ее пальцы плотно сомкнулись на взмывшем достоинстве чертяки.
- Ох! Я ж не... Подожди...те...
- А чего ждать? - ведьма сложила губы бантиком и полезла к нему целоваться.
- Не при всех же...
- Стеснительный какой милашка! - страхолюдина щелкнула пальцами в воздухе, и вдруг все завертелось закружилось, тошнота подкатила к горлу, как будто он выводил истребитель в крутое пике, а потом ректор вдруг рухнул на что-то мягкое, придавленный сверху необъятной возлюбленной... Полог невесть откуда взявшегося алого шатра стыдливо укрыл странную пару.
Иссушила ведьмина любовь, истерзала, жилы вытянула, кровь выпила, дыхание забрала. Сердце еще билось, вернее, колотилось из последних сил, накачивая кровь, но ректору казалось, что каждый его вздох может стать последним. Обессиленный и раздавленный, он пытался собрать себя по кусочкам и выбраться из цепких объятий ненасытной возлюбленной, но тщетно. Ему казалась, что минула целая вечность. Однако, когда ведьма слезла с него, оказалось, что еще даже не рассвело. Она покачала у него перед лицом кривым узловатым пальцем и хмыкнула довольно: