«Эй, стой! — чуть не завопила я, глядя, как он уходит. — Мы так не договаривались!»
Разумеется, мой мысленный вопль никак не отразился на лице. Этим паршивцам только покажи свою слабость: сожрут и не облизнутся. Мне ли этого не знать — сама была такой же. Поэтому, когда моё высочество снова повернулась к студиозам, ничего, кроме равнодушия, они не увидели.
— Ну, что ж, — я искоркой очистила небольшой клочок пространства на профессорской кафедре, — будем считать, нового ректора Академии Стихий и вашего преподавателя зельеваренья вам представили. Забавное приветственное представление я оценила. Поэтому наказывать никого не буду. Но имейте в виду, это первый и последний раз. На будущее моя лояльность не распространяется.
— И что будет? — ехидно уточнил кто-то у меня за спиной, пользуясь тем, что моё внимание было отвлечено поисками чистого стула. Готова поклясться, что догадалась, кто там такой смелый.
— Рискните, и увидите, — обтекаемо отозвалась я. Не забыть бы уточнить, какие в академии предусмотрены наказания, а то за давностью лет в памяти остались только отработки под надзором наказавшего препода, что меня совершенно не устраивало. — Декорации замечательные, а теперь вы дружно приведёте кабинет в первозданный вид. Без духов. Своими руками. А я посмотрю. Можете начинать, леры студиозы.
Приличный стул мне найти так и не удалось, поэтому я прохаживалась по разгромленной лаборатории, глядя, как студиозы, тихо переругиваясь, наводят порядок.
— А я думал, Вы нас зельеваренью учить будете, — донёсся откуда-то из-за пирамиды котлов уже знакомый голос. — А оказывается — уборке.
— Так баба же, — фыркнул кто-то гораздо тише, но вполне различимо. — Что умеет. Чему она тебя ещё научить может? Детей рожать?
Я стиснула зубы, сделав вид, что не слышу наглеца. Не говорить же им, что я понятия не имею, что они сейчас проходят.
— А я бы не отказался поучиться тому, что она ещё может уметь, — хохотнул осмелевший остряк. — Давно не встречал такую симпатичную ква… Ква… Ква!
Он схватился за горло.
— Учись, — равнодушно проговорила я, едва взглянув, как он осыпает себя искорками, пытаясь вернуть нормальную речь. Безо всякого, впрочем, эффекта: шутливых плетений я в свою бытность студиозой придумала множество, и далеко не обо всех рассказала сокурсникам.
Удар гонга, обозначавший завершение лекции, все встретили с облегчением. И я радовалась не меньше разукрашенных разноцветными пятнами студиозов. За ничтожные два часа, пока длилась уборка, мое обозлённое высочество трижды пытались проклясть и несчётное число раз разными способами вымазать радужным зельем. Зелье, автора которого мне так и не удалось вывести на чистую воду, я уничтожила лично. Последнюю склянку с ним посчастливилось отобрать у квакающего остряка уже после гонга. И разочарованное выражение на перепачканной физиономии подсказало мне, что она была действительно последней.
Добравшись до собственного кабинета, я рухнула в кресло, чувствуя себя едва ли не хуже, чем после схватки с василиском-мутантом. А он, так, для сравнения, чуть не оторвал мне голову.
— Нет. Преподавание явно не моя стезя. Поубивать бы к ифитам этих студиозов, — пробормотала я, разглядывая на свет радужный трофей. — И где они только достали эту мерзость?
Я сунула склянку в шкаф. Позже придется разобраться, какую дрянь туда намешали: что-то мне подсказывает, что целители вряд ли сумеют вернуть нормальный цвет дураку-чернаку. А сейчас надо всё-таки выяснить, чему учат нынешних студиозов, и, в частности, что я сама должна буду показывать им не далее, как завтра. И, кстати, в какие дни у них лекции? Да и с ассистентом вопрос открыт: можно ли на него перевесить хоть что-нибудь. И куча корреспонденции, доставленная духами в мое отсутствие, жаждет внимания. И, кажется, ещё что-то было запланировано. Вспомнить бы, что именно.
Теперь-то я поняла, почему дурацкие совещания назначали на утро. Пока разберешься со всеми обязанностями, наступит вечер. Только и останется времени, что закатиться в таверну и пропустить кружку-другую винца для успокоения расшатанных студиозами нервов.
Возникшая перед мысленным взором щербатая глиняная кружка вызвала мечтательную улыбку. Я потрясла головой, отгоняя заманчивые видения: сопьюсь нафиг с такой работой. Хотя сегодня… Вечерком… Хорошее молодое вино, а не это буйство цвета. Я снова недовольно посмотрела на полку, где переливалось радужное зелье. Просто преследует меня сегодня радуга. Прямо рок. Утром Оли вся изукрасилась, теперь студиозы…