— Открывай глаза, — прошептал ди Руаз. — Всё закончилось.
Нерисса улыбнулась, всё ещё жмурясь.
— Мой принц меня спас?
— Я не принц, я маркиз, — он откатился в сторону и сел на холодном полу. — И драконы перестреляли друг друга самостоятельно.
— Жена твоего кумира была бы в восторге…
Нерисса встала без посторонней помощи.
Две угрозы лежали по обе же стороны, укрывшись длинными седыми бородами. Правда, у Биурмана она теперь была немного подкопченная, у Ларстайна же сгорели брови, но в целом они казались совершенно здоровыми. Сознание, наверное, потеряли больше от страха, чем от реальной угрозы.
Альберто тоже поднялся, отряхнулся — всё же, магия не спасала от пыли, — и с ядовитой усмешкой на губах осмотрел валяющихся профессоров. Потом повернулся к Марте Моулс, но Нерисса опередила его.
— Только один шаг! — пригрозила она, глядя на герцога ди Руаза. — И я вспомню, что мы всё ещё не родственники.
Пульсар она явно зажгла с трудом и тут же погасила, как только герцог попятился назад. Альберто же подошёл к валявшимся без сознания проректорам, сначала поднял одного, подсадил его к стене, чтобы тот не падал обратно, потом подтянул и второго. Мановение руки — и магические наручники, защита куда более серьёзная, чем какие-то там верёвки, оказались на их запястьях.
— Альберто, — Нерисса прищурилась, — а ты позволишь мне сделать ещё одну маленькую шалость?
Ди Руаз, даже не догадываясь, о чём шла речь, устало кивнул…
Глава тридцать восьмая
В управлении было удивительно тихо. Разумеется, всего лишь в качестве контраста — после того хохота, который стоял пять минут назад, Альберто поражался даже элементарной тишине. И чем так бывалых сотрудников управления удивили профессоры с бородами, заплетёнными в одну общую косу? Ну, да, они смешно шли в камеру и чуть вновь не передрались, но, как говорил Ирвин, их заграничный коллега, у профессуры вообще в голове часто сплошные сорняки, а не здравый смысл.
— Ай! — вскрикнула Нерисса. — Неужели нельзя просто воспользоваться магией?
— Сначала надо промыть рану, ты же знаешь, — Альберто ещё раз приложил кусочек ткани, смоченной в дезинфицирующем средстве, ко лбу девушки, убирая остатки крови. — Потом всё залечу.
— А на допрос пустишь? — требовательно поинтересовалась она. — Только не говори, что я пропущу всё самое интересное только потому, что получила камнем по голове!
— Тебя сегодня дважды пытались убить.
— Больше, — отмахнулась она и раздражённо выхватила платок из рук Альберто. — Всё, хватит. Лечи.
Ди Руаз вздохнул и провёл указательным пальцем по ране на лбу девушки. Та вздрогнула, впрочем, скорее от щекотки — процедура исцеления не отличалась особенной болезненностью, — и удивительно споро вскочила со своего места, когда заслышала звуки чужих шагов.
Дверь в кабинет приоткрылась очень осторожно. Мужчина, занимавший его в последние несколько недель, вошёл как-то боком, стараясь не смотреть на Альберто, и только когда ди Руаз откашлялся, соизволил заговорить:
— Вас там ждут, к допросу…
— А чего в глаза не смотришь? Совестно? Все ведь знали, — Альберто скрестил руки на груди. — Все до единого, гады.
— Нерисса вот не знала, — заморгал боевой маг. — А нас господин герцог попросил. Сказал, так надо. Чтоб вас не расстраивать, что нас всех оставили и не наказали даже, а вас вот так, на ректорскую должность… повысили…
Альберто не стал комментировать, насколько приятным было это повышение. Вместо того он прошёл мимо бывшего подчинённого, по пути холодно произнеся:
— Чтобы к завтрашнему утру кабинет был пуст от твоих вещей, а ваша боевая десятка может катиться в соседнее отделение.
Нерисса последовала за ди Руазом. Задерживаться в чужом кабинете, даже если до этого она работала здесь несколько лет подряд, не было ни малейшего желания. К тому же, Крессман действительно испытывала недюжинный интерес к предстоящему допросу.
Она догнала Альберто уже через несколько метров и с удовольствием приняла протянутую руку. Сил, во-первых, не было, а во-вторых, опираться о ди Руаза было приятно даже в самый лучший день, когда она выспалась и была готова порхать, как бабочка, от цветка к цветку, а не перенесла похищение, покушение на жизнь и ещё несколько знаменательных событий вроде восстановления Змеиного Замка.
— Никогда не думала, что буду идти в допросную, как в театр, — протянула Крессман. — Это обычно такая скучная, отвратительная процедура…
— Сегодня будет очень интересно, — пообещал Альберто. — Марта, судя по всему, решила обеспечить нас хлебом и зрелищами ещё надолго.
Нерисса не могла с этим не согласиться.
…Марта Моулс сидела на специальном стуле для заключённых, с которого мог подняться по собственной воле только совершенно невиновный человек. Руки её сковывали магические наручники, и снять их по собственному желанию Марта тоже не смогла бы. Даже если отрубит себе ладони по запястья, браслеты просто немного расширятся и подскочат повыше. А если попытается избавиться от рук насовсем, то тогда вряд ли сможет куда-нибудь сбежать. Да и исцеляться потом придётся долго и не факт что хоть немножечко успешно.
Она выглядела несчастной. В тюремном сером одеянии эта женщина растеряла остатки собственной привлекательности, к тому же, сидела, надутая, как тот сыч.
Второй стул, предназначенный уже для следователя, пустовал. На диване, где обычно устраивались маги-помощники, устроился герцог ди Руаз, абсолютно виноватый на вид.
— Я молчать не буду, — сразу же заявила Марта, — только если мне за это скостят тюремный срок.
— Да пожалуйста, обещаю понижение ответственности на один уровень, — легко согласился Альберто. — Но ваши слова записывают, и здесь находятся свидетели, — он кивнул на Нериссу, справедливо не учитывая своего отца. — Приступайте к рассказу, Тильда. Или мне называть вас Мартой?
Герцог ди Руаз завозился на своём месте.
— А разве допрос не должен проводить следователь? — уточнил он.
— А разве меня разжаловали? — ответил вопросом на вопрос Альберто. — Не мешайте, пока не заняли соседнюю камеру. Ну так как? Марта или Тильда?
Женщина тяжело вздохнула.
— Меня зовут Мартой Моулс, — сообщила она. — Это фамилия моей матери. А Тильда Фиэл была моей сестрой.
Она тяжело вздохнула, словно вспоминая какую-то трагедию детства, а потом продолжила:
— Когда мои родители сошлись, под запретом были смешанные браки. Нет, их уже разрешали, но тогда надо было регистрироваться в специальном месте. Папа был довольно диким оборотнем, из тех, кто не ценил новые законы, и нас, сестёр-близнецов, записали на мамину фамилию. Фиэл — это отцовская. Но Тильда родилась слабой и умерла ещё в младенчестве. Между прочим, никаких трагедий. Я не печалюсь. Нельзя любить ту, кого никогда не знала.
— Что подтолкнуло вас к тому, чтобы взять её имя?
Марта ядовито усмехнулась.
— Я зарабатывала на жизнь скандальными разводами. Иногда принимала заказы от жён, планировавших отсудить у мужей большой куш. Иногда бралась за мужчин, которые тряслись над своей карьерой, как курица над последним яйцом. У меня всё удавалось! Мой последний любовник был таким же!
В это мгновение только Нерисса не бросила уничижительный взгляд на герцога ди Руаза.
— Вообще, — продолжила Марта, — не понимаю, почему эти мужчины воротили носы от своих жён. Твоя маман была хорошенькой женщиной и, как я вижу по сыну, довольно талантливой. Не в пример её драгоценному муженьку. Радуйся, парень, что пошёл в женскую линию, а не в этого…
— Я радуюсь. Ближе к делу, пожалуйста, — оборвал её Альберто.