Больше тянуть было некуда. Нашел там лорд компромат или не успел еще, но ждать пока пострадает еще одна девушка было нельзя.
В тот же день, не позже чем через час после того, как девушки сообщили о своих подозрениях, я вызвала Алека Назурийского к себе в кабинет. Надо немного ощипать перья у этого павлина!
Когда дверь снова открылась, я безошибочно узнала в парне того самого мерзавца. Не только потому, что он единственный должен был прийти, а через взгляд. Его глаза выдавали гадкую душу, стоило только в них посмотреть. Еще никогда мне не приходилось видеть столько высокомерия, злобы, тщеславия и надменности во взгляде. Он словно кричал – я повелитель мира и никто этого не посмеет опровергнуть!
Но только мальчик еще не знал, на кого напоролся.
— Вас не учили здороваться? — холодным тоном спросила я, когда Назурийский вальяжно, словно на самом деле павлин, прошел к креслу и плюхнулся в него.
– Добрый день, – с кривой, недовольной улыбкой поздоровался он. Еще и взглянул так, будто он оказывает мне огромную услугу.
— Что ж, господин Назурийский, похоже, вы не совсем понимаете где находитесь и с кем разговариваете. Очень жаль, я думала, что ниже чем есть, вы уже не можете пасть. А нет, как оказалось, вполне можете!
Парень покраснел от ярости, его хорошенькую физиономию перекосило, плечи напряглись, словно он собирался вскочить и ударить меня за подобные слова.
— Это вы забыли, кажется, с кем разговариваете! — выкрикнул он, едва слюна не полетела изо рта. – Мой отец здесь всем руководит! Если думаете, что я не скажу ему о вашем поведении…
— А ну рот закрой, желторотик! Еще не дорос, чтобы мне угрожать! — я стукнула кулаком по столешнице и, так же как на первом собрании с преподавателями, высвободила часть нашей с академией магии. — Твой отец будет разгребать твое дерьмо, если я подам к королю жалобу и инициирую расследование в отношении твоих похождений. Или ты думал, что сможешь безнаказанно ломать жизнь девушкам и тянуть из них магию? Так я тебя разочарую – не сможешь!
— Ты не посмеешь, — шипел разъяренно Алек, вскочив на ноги, — все знают, что ты пустое место! И твои попытки меня испугать своими фокусами не действуют.
— Фокусы, думаешь? — я прищурилась и растянула губы в высокомерной улыбке, зеркальной к той, которая играла на лице парня, когда он вошел. — Так я тебе сейчас еще больше фокусов покажу.
Нетрудно догадаться, что я увидела в глазах паскудника, когда магия академии окутала его с ног до головы. Да еще и не просто окутала, а словно сжала в своих невидимых руках, свирепствуя и стремясь наказать негодяя. И руководило этой силой не только мое желание поставить парня на место, но и жажда самой академии защитить от отброса девушек.
— Убери это, — прошептал испуганно Алек, упав на четвереньки, и отполз от стола где-то в угол, — убери.
– Зачем? Ты же говорил, это все фокусы. Или ты уже не такой храбрый, когда надо не на ректора кричать, а побороться с самой академией?
Естественно, он ничего не ответил.
— Значит, слушай меня сюда! Если пострадает еще одна девушка, то обещаю, что ты не просто вылетишь отсюда со скоростью ветра — ты будешь обживать камеру в королевской тюрьме. Заигрывать ни с тобой, ни с твоим любимым папашей я не собираюсь. Если он был в курсе твоих мерзких дел, то вместе с тобой будет объяснять это королю. Я доступно все объяснила или тебе еще раз разжевать?
Мальчишка был напуган, но кроме страха в его глазах я увидела невыносимую жажду мести и такую адскую ярость, что неловко стало. Неужели в человеке может быть столько злобы? Что там за сердце в груди, оно вообще теплых чувств не имеет или хоть каплю совести?
— Я вас услышал, — сквозь зубы прорычал парень и бросился из кабинета.
– Услышал, значит, – повторила я в пустоту с подозрением, – не понял, а услышал. Похоже, до мерзавца не дошло.
Единственное, что меня хоть как-то радовало, это то, что академия прикрывала меня, и отец Назурийского не должен был примчать завтра же защищать своего сыночка. Но, к сожалению, оказалось, что именно эта ситуация не входила в то "делай все, что хочешь", а была именно тем исключением из "почти все".
Назурийский-старший приперся ни свет ни заря на следующий же день. Влетел даже не в кабинет, а в нашу с Ингирисом комнату. Без стука, без приглашения — как к себе домой.
– Что ты себе позволяешь? — дернулся он ко мне, и дорогу ему преградил Ингирис, который всем своим видом демонстрировал готовность защищать меня до последнего. – Отойди, безродный!
— Хотелось бы знать, что вы себе как раз позволяете, господин Назурийский? – потеряв всякую осмотрительность, крикнула я.— Вы ворвались в комнату чужой жены и смеете еще поднимать на меня голос?