Поначалу Илюша был до крайности увлечен тем, что изобретал различные модели ассенизаторских машин и каждый день запускал в производство по одному, совершенно отличному от других автомобилю с неизменной цистерной для сбора фекалий. Потом, когда выяснилось, что ассенизаторское дело в загробных мирах не котируется вовсе из-за практически полного отсутствия, собственно, объекта работ, Илюша в моделировании разочаровался и стал развлекаться тем, что приглашал к себе во дворец мертвецов, с которыми его сводила судьба на Земле, подолгу беседовал со всеми и награждал фишниками и почетными должностями — даже недругов, поскольку зла Илюша никогда не помнил.
Таким образом Митрич получил при дворе звание заведующего распределением «бухла», добрая бабушка Ефросинья, которая невольно стала крестницей новоиспеченного правителя, стала зваться теперь Главным Экзекутором и ведала тремя Аннигиляторами, которые именно по этой причине вот уже сколько времени простаивали без дела. И в конце концов Илюша заявил о своем желании научиться наконец читать.
Для обучения На Вал Ляю грамоте во дворец на вечное поселение были призваны Жан-Жак Руссо (идентификационный номер 671-009), Василий Жуковский (идентификационный номер 561-900), Виктор Николаевич Сорокин (идентификационный номер 711-222) и братья Кирилл (188-1) и Мефодий (188-2). Изящной словесности Илюшу учил Пушкин (33-567), иностранным языкам — Ломоносов (445-98), основы арифметики преподавали Ландау (571-631) и Эйнштейн (007-111).
Может быть, поэтому, может быть, по какой-то другой причине, науки, не дававшиеся Илюше в бытность его на Земле, сейчас легко и свободно поселялись в его девственно-чистом мозгу. Уже Илюша почитывать стал приказы, присылавшиеся ему свыше, с чем-то соглашаться, с чем-то нет, но пока открыто высказываться по этому поводу опасался, компенсируя это тем, что самолично принялся за разработку собственной теории загробного законодательства.
Так, почти незаметно для себя, да и для других тоже, Илюша На Вал Ляю стал превращаться из клинического дебила во вполне просвещенного правителя целого мира, понимая механизмы управления людьми и целыми отраслями той или иной индустрии, не догадываясь только о том, что в недрах подземелья зреет заговор, ведущий к военному перевороту.
И тут в дверь Никиты постучали. Махно подпрыгнул как ужаленный. Никита, вознамерившийся доказать полуцутику Г-гы-ы, что ему — полуцутику — вовсе не следует перенапрягать походом по темным коридорам и общением с подпольщиками свой бессмертный организм, ослабленный тем не менее неумеренным употреблением «бухла», прервал себя на полуслове и испуганно оглянулся на дверь.
— Нельзя! — хотел рявкнуть Махно, но не успел.
— Да-да! — весело закричал Г-гы-ы, летая вокруг закопченной люстры. — Заходи, кто пришел, гостем будешь!
Дверь отворилась, и на пороге показался Рододендрон.
— О! — оценил Г-гы-ы. — Здоровенный парнишка! С таким весь Первый загробный перевернуть можно!
Рододендрон поднял глаза вверх и увидел полуцутика. Немедленно глаза Рододендрона полезли на лоб, а руки сами собой вскинулись — и в руках, словно по волшебству, появился пистолет-пылесос.
— Ложись! — завопил не своим голосом Рододендрон, наводя кишку пылесоса на полуцутика.
Махно и Никита одновременно бросились к Рододендрону — Махно перехватил кишку, а Никита заученным ударом выбил пистолет-пылесос из рук подпольщика.
— Диверсия! — орал спрятавшийся за люстру полуцутик. — В нашу организацию ПОПУ проникли шпионы корнеплодов! У него супероружие! Спасите полуцутика!
— Все в порядке… — пропыхтел Никита, выкручивая обалдевшему Рододендрону руки, — все в полном порядке.
— Ага, держи его! — заорал Г-гы-ы, изрядно осмелевший после того, как пистолет-пылесос Рододендрона оказался в руках у Махно. — Сейчас я ему покажу. Я его в какашку превращу. А ну — раз, два…
— Стой! — крикнул Никита.
— Чего? — недовольно поморщился полуцутик, опуская руки. — Не хочешь в какашку? Тогда в бутылку «бухла» превращу, и мы его вместе с тобой выпьем. Хотя в какашку было бы лучше. Как-то символичнее…
— Предательство… — прохрипел Рододендрон.
— Никакое это не предательство, — шепнул ему Никита. — Молчи и не дергайся. И слушай.
— В какашку, в какашку! — приплясывал под потолком полуцутик Г-гы-ы. — В вонючую какашку!
— Тихо всем! — оглушительно рявкнул Махно и проговорил в наступившей тишине: — Произошло недоразумение. Недоразумение, говорю, произошло, — повторил он, в упор глядя на ничего не понимающего Рододендрона. — Наш коллега, так сказать, — проговорил, уже обращаясь к полуцутику Г-гы-ы, Махно, — просто ошибся, приняв тебя за полуцутика, переметнувшегося к корнеплодам и неведомо каким способом сюда пробравшегося. Вот он и понервничал немного.
— Ка-ка-ка… какие корнеплоды? — только и выговорил Рододендрон.
— Молчи, тебе говорят! — отчаянно хрипнул на него Никита.
— Он принял тебя за врага и поэтому пушку достал, — продолжал Махно, с удовольствием чувствуя, что начинает овладевать ситуацией. — А теперь все в порядке. Откуда ему было знать, что ты так скоро от пьянки своей очухаешься. Так ведь? Та-ак?! — повысил голос на Рододендрона Махно.
— Так, — проблеял Рододендрон, повинуясь сверкающим глазам батьки.
— Но теперь, повторяю, все в порядке… Никита! — скомандовал Махно. — Выведи товарища и успокой немного.
— Слушаюсь, — сказал Никита и вышел, вытолкав впереди себя Рододендрона.
Дверь за ними захлопнулась, и тотчас же в коридоре забубнили приглушенные голоса.
— Ну вот, — криво улыбнулся Махно. — Все и устроилось.
— Странные у вас коллеги, — выговорил полуцутик Г-гы-ы. — Если бы вы ему сразу не объяснили, он бы меня… Кстати, что это за агрегат, который я за супероружие принял?
— Это и есть супероружие, — сказал Махно. — Только нашего собственного изготовления.
— И как действует? — поинтересовался Г-г-ы-ы, опускаясь пониже.
— Нормально, — сказал Махно, пряча пистолет-пылесос за спину, — ифрита какого-нибудь растворяет за один сглот без остатка. А вот действие на полуцутиков и цутиков еще не изучено. Вполне возможно, что и от полуцутика только мокрое место останется, если в него из этой штуковины шибануть… Ну, я имею в виду — предателя-полуцутика, продавшегося с потрохами корнеплодам.
Г-гы-ы снова взлетел под потолок.
— Адская машина, — уважительно сказал он оттуда.
— Ага, — подтвердил Махно. — Кстати, давно хотел спросить. Для пользы дела нужно — каким образом можно цутика или полуцутика уничтожить… Ну или нейтрализовать. Без использования супероружия, а так… как говорится, в домашних условиях.
— Ни хрена себе вопросик, — возмутился Г-гы-ы. — Да как ты смеешь! Мы бессмертны! Нас никто…
— А вот корнеплоды считают по-другому, — заметил Махно. — И это утверждение могли бы подтвердить многие из твоих собратьев… если бы вернулись из небытия, откуда, как известно, никто не возвращается…
При упоминании о корнеплодах и печальной судьбе убиенных ими цутиков и полуцутиков Г-гы-ы сменил гнев на милость.
— Ну, если для пользы дела… — сказал он, — хотя тоже нет. Не скажу. Строжайщая тайна! Если кто-нибудь узнает… то тогда все цутики и полуцутики загробных миров окажутся в смертельной опасности!
— Но как же быть?! — вполне натурально огорчился Нестор Иваныч. — На службе у корнеплодов сотни твоих собратьев! И если ты не откроешь нам секрет своей уязвимости, мы так и будем сидеть в подземелье до скончания века!
Г-гы-ы задумался.
— Вообще-то верно, — сказал он. — А как же помощь от Совета? Неужели никто не знает, что в Первом загробном переменилась власть?
— Сомневаюсь, — покачал головой лукавый батька. — Переворот произошел так быстро, что из дворца наверняка не успели сообщить. Да точно не успели — если целую неделю корнеплоды власть удерживают, то это значит, что Совет ничего не знает. И не узнает. Приказы во дворец приходят? Приходят. Отчеты, значит, будут уходить, как обычно. Корнеплоды не такие дураки, чтобы сразу менять всю систему управления и тем самым давать повод для подозрения Совета. А может быть, они и что-то другое там придумали — корнеплоды-то, — добавил Махно, — я же не знаю, что у них на уме…