– Это было необходимо. Если бы ты оказалась не невинна, или же де ла Роса просто стал бы утверждать так после вашей брачной ночи, у нас не было бы никаких карт в рукаве. Всю нашу семью наказали бы.
– У тебя есть хоть какие-то человеческие эмоции, Абель? Хоть что-то, похожее на сочувствие?
– Сочувствие – удел слабых, Айви, – он глянул на часы, будто я его задерживала. – Если хочешь увидеть отца, тебе лучше зайти внутрь.
– Ты не собираешься следить за мной? – прищурилась я. – Вдруг я сбегу?
Абель качнул головой и перевел взгляд на дорогу, рассеянно наблюдая за движением машин.
– А что такое? Раскаиваешься в содеянном?
– Не глупи, – отозвался он, снова посмотрев на меня. Его глаза опять словно помертвели.
– Нет, ты прав. Это было глупо. Но я хочу предупредить тебя. Если ты когда-нибудь поднимешь руку на нашу сестру или попытаешься сделать с ней что-то подобное, я убью тебя. Убью собственными руками. Ты понял меня, Абель?
Он рассмеялся. Ну, в некотором роде. Звук больше походил на фырканье.
– Как только отец умрет, я стану ее опекуном. И знаешь, что будет потом? Я продам ее тому, кто больше заплатит.
– Ты не...
– Не волнуйся. Я дождусь ее совершеннолетия. И тогда ты ни черта не сможешь с этим поделать. Так что беги и навести папу. Поторопись. Вдруг твои слова вернут его к жизни.
– Я убью тебя.
– Если твой муж не убьет тебя первым.
Его слова застали меня врасплох, и я замешкалась.
Кто-то постучал в окно, испугав меня. Я обернулась и заметила стоявшего снаружи высокого светловолосого мужчину в темном длинном пальто. Он кивнул Абелю.
– Это Джеймс. Он отвезет тебя домой. На все про все у тебя час.
– Час?
– Я бы позволил тебе провести здесь весь день, но ты же не слишком хорошо себя ведешь, верно?
Я открыла рот, но брат поднял руку.
– Не стоит, Айви. Действительно не стоит. Иди, пока я совсем не передумал.
Неужели он собирался лишить меня и этого?
– Пожалуйста, Абель, – глаза снова наполнились слезами.
– Пожалуйста, Абель, – передразнил он меня высоким голосом.
Я показала ему средний палец, а потом распахнула дверь. И уже одной ногой встала на тротуар, когда брат окликнул меня.
– Айви.
Я повернулась.
– Завтра ночью.
– Что завтра ночью?
– Большой день.
– Что?
– В полночь.
– Завтра? – меня обдало холодом.
Абель посмотрел на часы.
– Пятьдесят семь минут.
– Я тебя ненавижу, – произнесла я, а потом вышла из машины и прошла мимо Джеймса, который тут же последовал за мной в больницу через раздвижные стеклянные двери.
Сантьяго
– Dominus et Deuce [1], – произнес Абель, проявляя вынужденное уважение к моему рангу, прежде чем поклониться.
В моем особняке де ла Роса царила тьма, все окна затемнены круглый день. Но даже так, смотря на Абеля Морено, я мог сказать, что он не из тех, кто любил кланяться. Он считал, что достоин лучшего, и его эго, я уверен, на этом настаивало. Я всегда замечал на его лице намеки на негодование, даже когда ублюдок выказывал уважение.
Хотя по всем правилам Абель с таким же успехом мог быть ублюдком старшего Морено. Его связь с «I.V.I.» была очень слабой. Он был первым и единственным сыном Эля, но рожденным от женщины, неодобренной «Обществом». Потому ему никогда не стать в нашем мире по-настоящему важным. Эта истина была простой для понимания, даже такому, как Абель. Но принятие – совсем другое дело.
Я всегда находил его чересчур самодовольным. Чрезмерно жаждущим одобрения. Мне не нравилось его поведение и еще меньше то, с какой готовностью он согласился отдать мне свою сестру. Может, у него и не было выбора в этом вопросе, но полное отсутствие уважение к человеку одной с ним крови не могло заслужить мое одобрение.
Я ожидал сопротивления и, признаться, был разочарован, когда его не получил. Я наблюдал за их семьей уже четыре года и обнаружил слабости у всех, кроме Абеля. Эль и его жена жаждали власти, которой их могло наделить «Общество». Айви хотела сбежать от всего этого, наивно мечтая о колледже и жизни, которой у нее теперь никогда не будет. Я бы даже не удивился, если она действительно попыталась бы сбежать, как ее сестра. Младшая Морено, Эванжелина, в любом случае еще недостаточно взрослая, чтобы иметь свое мнение. Абель же, похоже, не испытывал привязанности ни к одному из членов семьи. Если он и любил кого-то, кроме себя, я пока не обнаружил этого человека.