Непременно боролся бы, если бы специальный аппарат не делал за него всю работу.
Я поговорила с одним из врачей, и он сказал, что у папы была остановка сердца. Излишне говорить, что прогнозы не радужные. Я сама это видела. Потому села рядом, взялась отца за руку и попыталась сдержать слезы.
Мы с папой были близки, насколько это вообще возможно в подобной семье. Женщины в «Обществе» считались людьми второго сорта, а дочери – материалом для брака, чтобы улучшить свое положение в организации и, в идеале, родить сыновей следующего поколения. Сыновья имели куда большую ценность. Впрочем, Абеля это не касалось, поскольку он стал результатом брака, не освещенного «Обществом».
Однако наедине папа менялся. Он никогда не был жесток. Мама всегда была готова ударить нас тыльной стороной ладони и даже прижечь кожу тлеющим концом сигареты, которые, как она клялась, не курила. Отец же был нежен. И временами даже ласков.
Нет. Не в прошедшем времени. Он все еще с нами. И пока его сердце билось, оставался шанс.
Папа позволил мне уехать в колледж. Большинству девушек «Общества» подобное недоступно. Дочери всегда жили в отчем доме. Они учились, но лишь под бдительным оком родителей.
Я вспомнила доктора Чамберса, содрогнувшись от мысли, какого это – иметь такого отца. Увидев его, я стала больше понимать Марию.
Мой папа другой. И я хотела верить, что какая-то его часть надеялась вырвать меня из лап «Общества». Даже если на подсознательном уровне.
Я попыталась вспомнить все это сейчас. Не то, каким маленьким отец выглядел на больничной койке. И не непрерывное жужжание аппаратов, к которым он был подключен.
Я посмотрела на сумку с одеждой, висевшую на дверце шкафа. Содержимое было легко угадать. Я видела сквозь материал свадебное платье. Черное. Прекрасно. Оно отлично подходило к моему настроению. И для устроенной «Обществом» свадьбы с незнакомцем.
Должно быть, там ярды кружев и больше пуговиц, чем я хотела бы сосчитать. Вуаль была в отдельном чехле и даже длиннее платья. А туфли, какими бы невероятно красивыми они ни были, останутся в коробке. Может, позже Сантьяго сможет вернуть их и попросить назад деньги. Потому что если я их надену, то наверняка сломаю шею.
Я бросила взгляд на часы. Чуть больше девяти. Осталось три часа.
Эванжелина и моя мать куда-то ушли. Я не видела никого из них с момента возвращения из больницы. Интересно, забрала ли мама Эву из школы, чтобы специально по приказу Абеля удержать ее от меня подальше? Или это приказ Сантьяго. Единственным человеком в доме, кроме меня, был Джеймс. Похоже, Абель оставил его, чтобы предупредить мой побег.
Еще двадцать минут прошли в оцепенение, пока я размышляла, как пройти через эту свадьбу. Как встать, одеться и пойти в церковь, чтобы обвенчаться.
Выйти замуж.
За незнакомца.
Абель поступил умно, заманив меня в ловушкой Эванжелиной. Его слова, сказанные незадолго до моего выхода из «Rolls-Royce» и касавшиеся дальнейшей судьбы сестры, после того, как Абель получит опекунство, все еще прокручивались в голове. А он его получит, поскольку мать передаст его брату, в соответствии с правилами «Общества». Главой семьи должен быть мужчина, а если отец умрет, у нас останется только Абель.
Мысли все продолжали скакать.
Через несколько часов Сантьяго де ла Роса станет моим мужем.
Мой жених – могущественный человек. Смог бы он что-нибудь сделать? Стал бы? Смог бы помочь по моей просьбе?
Сантьяго не мог быть хуже Абеля. Я просто не могла поверить, что кого-то переполняло больше ненависти, чем Абеля.
Откинув одеяло, я встала с кровати. Надела купальник, сверху накинула халат и вышла из комнаты. Босиком я спустилась по лестнице и вышла на задний двор. Джеймс следовал за мной по пятам, но меня это не волновало.
Стоял туман, трава была холодной и мокрой под босыми ступнями, пока я шла к бассейну в задней части темного сада. Мама всю зиму подогревала там воду, чтобы плавать. Она хотела крытый бассейн, и я помнила их с отцом ссору, когда он сказал, что они не могли себе этого позволить. Потому мы плавали на открытом воздухе.
Джеймс встал неподалеку, наблюдая, как я снимала халат. Задрожав от ночной прохлады, я спустилась по лестнице в воду. Она оказалась холодной. Гораздо холоднее, чем я ожидала от бассейна с подогревом. Неужели мама больше не нагревала его? Впрочем, весь дом уже не так ухожен, как раньше. Я не остановилась. Продолжила спускаться, пока не погрузилась по грудь, а потом оттолкнулась и поплыла.