Когда мы подошли ближе, я обратила внимание на разные вещи и инструменты, лежавшие на столешнице. Предназначение некоторых я не знала, но от вида кожаных ремней мне стало нехорошо. Я снова споткнулась, зацепившись большим пальцем за выступавший камень, когда заметила стоявшие по периметру двора очаги и, что наиболее важно, один находился в беседке, а из полыхавшего внутри огня торчало что-то железное.
Это жутко меня напугало.
Я попятилась, хоть и неосознанно. Я действительно не сознавала этого, пока Сантьяго не схватил меня за руки и не развернул с себе.
– Жена, – произнес он, пока я переводила взгляд с него на очаг и обратно.
– Ты не можешь...
Сантьяго склонился ко мне, коснувшись моей щеки своей, отчего внутри что-то затрепетало.
– Могу, – прошептал он возле моего уха. Сантьяго застыл так на мгновение, а потом лизнул мою раковину. Я вздрогнула, и он тут же отступил. Сантьяго пришлось практически поднять меня, чтобы завести под навес и поставить по центру. При каждом шаге Сантьяго сминал своими туфлями цветы, однако сейчас меня больше заботил рев и запах огня. Как только я оказалась возле стола и стула, Сантьяго повернул меня лицом к мужчинам и положил руки мне на плечи.
– На колени, – отдал он быструю команду.
Я с трудом сглотнула и подняла на него взгляд. Сантьяго выжидающе смотрел на меня. За нами с любопытством и интересом наблюдали все собравшиеся. Я должна была подчиниться? А что если откажусь?
– Пожалуйста, не надо, – начала я, но больше не смогла вымолвить ни слова. «Пожалуйста, не делай мне больно». Вот, что я хотела сказать. Однако это было бесполезно. Ему нравилось причинять мне боль. Разве я не поняла это несколькими минутами ранее?
Сантьяго сжал мои плечи, и я стала опускаться на колени, теперь меня от холодного камня отделяло черное кружево. Я подняла голову, уставившись на него. На моего мужа. По щеке скатилась первая слеза. Этого он хотел? Сантьяго даже еще не прикоснулся ко мне, а я уже дарила ему свои слезы.
Но даже если он и ощутил удовлетворение, то ничем этого не показал. Сантьяго с непроницаемым выражением лица зашел мне за спину.
Я сидела неподвижно, стараясь не смотреть на огонь. И на железное приспособление для клеймения. Сердце бешено колотилось, на коже выступил холодный пот, перед глазами все стало размываться. Я не была уверена, что мне под силу это вынести. Нет, я точно не смогу.
Сантьяго завел запястья мне за спину, и я почувствовала прохладные кожаные манжеты наручников сперва на правом запястье, затем на левом.
Я по-прежнему не двигалась.
Затем он зафиксировал мои предплечья. Мне пришлось выпрямиться, выпячив грудь в сторону наблюдавших за нами мужчин.
Сантьяго
Марко высадил нас у главного входа на территорию де ла Роса. Особняк выглядел безлюдным и был погружен во тьму. Жена смотрела на здание одновременно с опаской и любопытством. Экстерьер был выложен камнем в готическом стиле эпохи Возрождения. Резные контрфорсы, палладианские окна, богато украшенные фронтоны и свисавшие тут и там лозы плюща. Так выглядело историческое сооружение, которое она вскоре станет называть своей тюрьмой.
Вездесущий туман, казалось, плотно окутывал особняк, придавая всей территории некую таинственность. В ворота снаружи часто заглядывали перепуганные туристы, пока их гиды приглушенно шептали о живущих в особняке привидениях. Однако единственными призраками, с которыми Айви придется иметь дело, станут мои брат и отец, взывающие из своих могил к крови Морено.
Она сглотнула, прижимая к себе порванные клочья платья, и зарылась пальцами ног в землю. Я принялся изучать ее с заметным интересом, выискивая признаки протеста. Хотя воздух сегодня был достаточно теплым, по коже Айви пробежали мурашки.
Некоторые традиции в «Обществе» не имели никакой ценности, но я все равно подхватил Айви на руки и понес через лужайку, исключительно из своего эгоистичного желания. Она все еще была без обуви, а мне хотелось, чтобы ее ноги оставались мягкими. Шрамы, которые я ей оставлю, будут тщательно продуманы, потому с моей стороны было бы неосторожностью позволить ей самой поранить ноги. На сегодняшнюю ночь у меня было слишком много планов, чтобы тратить время на лечение ран, возникновение которые легко предотвратить.
Она уставилась на меня широко распахнутыми глазами. Айви явно была растеряна, когда я поднялся с ней на руках вверх по ступенькам крыльца и перенес ее через порог. Когда за нами захлопнулась тяжелая дверь, запирая Айви внутри с монстром – хоть она и хотела, чтобы я таковым не был – жена явно почувствовала неуверенность.
– Я и сама могу идти, – произнесла она, но в ее голосе не было достаточной убежденности для борьбы.
Айви устала после всех событий этого дня, что было очевидно по тяжести ее век. Шел третий час ночи. Впрочем, я не сомневался, что она взбодрится, когда по ее венам пронесется волна адреналина и кортизола. Страх лишает сна даже тех, кто близок к смерти.
Я поднялся по парадной лестнице на второй этаж и легко понес Айви дальше по коридору, однако она, похоже, не оценила мой жест по достоинству. Айви вытягивала шею, стараясь разглядеть интерьер. Но я без сожаления лишил ее этой возможности.
Войдя, наконец, в гостевую спальню, я поставил Айви на ноги. Она тут же принялась оглядывать помещение, изучая антикварную мебель, декоративные ковры и богатые оттенки сливового и черного. Все переливалось в мягком свете свечей. Эту деталь Айви не упустила, бросив любопытный взгляд на выключатель.
– Это твоя комната? – спросила она.
– Снимай платье, – приказал я.
Айви посмотрела на меня, вздернув подбородок. Она снова бросала мне вызов. Этими проявлениями упрямства Айви только усугубляла свое положение, поскольку, я был уверен, даже не догадывалась, как сильно будоражила мое желание сломить ее. Я подошел ближе, скользнув пальцами по шее жены. Ее пульс участился, и она не смогла скрыть беспокойство, светившееся в глазах.
Я потянулся к лифу разорванного платья, которое Айви прижимала к груди, и вырвал его у нее из рук. Приложив небольшое усилие, я с удовлетворением наблюдал, как оставшиеся швы с треском разорвались, а ткань клочьями свалилась к ногам Айви. Она тут же прикрыла ладонями грудь, а я мрачно рассмеялся.
– Не нужно скромничать, – я наклонился, чтобы дальше уже шептать ей на ухо. – Я овладею каждым твоим дюймом, дорогая жена.
Айви задрожала, когда я оторвал ее руки от груди и прижал их к бедрам. Теперь она была полностью обнажена. И моя. Прекрасное дрожащее женское тело с мягкими изгибами и выпуклостями, которые мне так сильно хотелось исследовать, что горели ладони.