Однако Сантьяго не пришел, даже когда солнце стало спускаться с неба. Не пришел, когда я зажгла все свечи в комнате, ожидая его появления. Не пришел, как только я переоделась в ночную рубашку. И даже когда мой живот урчал так громко, что я была уверена: Сантьяго должен это услышать, где бы ни скрывался в этом доме.
Я с благодарностью приняла сон, как только поняла, что муж сегодня не придет, даже чтобы просто накормить меня.
Сантьяго
Вскоре после наступления сумерек Мерседес прервала мой беспокойный сон, размахивая у меня перед носом чашкой с кофе. Она сидела на моей кровати в обтягивающем черном платье, очень походя на вампира. Я знал, что сестра не сможет остаться в стороне.
– Что ты здесь делаешь? – я встретился с ней взглядом.
– Расскажи мне все, – ее глаза казались еще темнее, подведенные карандашом, но она все равно не смогла скрыть бурлившее в их глубине нетерпение.
– Тут не о чем болтать, – я откинул одеяло и сел, жестом приказывая ей убраться с моей дороги. – Во всяком случае, ничего такого, что бы тебе следовало знать.
– Сантьяго, – она надула губы, – не играй со мной.
Я бросил на нее острый взгляд через плечо и увидел, что сестра разглядывала татуировку у меня на спине. Мерседес еще не видела ее. Я не планировал показывать тату кому-либо, тем более сестре. По ее взгляду я мог судить, что она удивлена.
Тату на лице – моя работа, как и большая часть изображений на руке. Но управлять иглой на собственной спине было мне не под силу, как бы я этого ни хотел.
– Кто это сделал? – с любопытством спросила она, как только я натянул вчерашнюю рубашку.
– Друг.
– Красиво, – пробормотала Мерседес.
– Это значит, что у меня есть цель.
Мои татуировки и правда преследовали лишь одну цель. И несмотря на то, что большинство людей считали иначе, я не стремился кого-то напугать. Я и сам мог нагонять ужас, и обладал этой способностью задолго до того, как на моем лице появился хоть один шрам. Однако мне не нравилась мысль о том, чтобы смотреть на напоминание о том дне регулярно, потому спина стала единственной разумной альтернативой.
Я подошел к шкафу и достал чистую белую рубашку и черные брюки. Мерседес продолжила раздражать меня тем, что решила перетрогать все вещи в моей комнате. Она провела по богато украшенным столбикам кровати, неотрывно сканируя пространство, будто змея. Мерседес явно искала доказательства того, что ночью здесь была моя жена. Она горела решимостью уничтожить любые проявления слабины в моем плане.
– Она в своей комнате, – сообщил я сестре. – И сидит там с прошлой ночи.
– Знаю, – сестра озорно улыбнулась.
– Когда ты вернулась домой? – прищурился я.
– Утром, – она пожала плечами. – Вероятно, вскоре после того, как ты лег спать.
– Надеюсь, мне не нужно предупреждать тебя, чтобы ты не смела ее трогать, – замечание вышло довольно резким, что не ускользнуло от Мерседес.
– Конечно, брат, – она одарила меня задумчивым взглядом. – Мне бы такое и в голову не пришло.
А вот теперь Мерседес со мной играла.
– У меня полно работы, – произнес я. – Если собираешься остаться в особняке, то не мешайся. И найди себе какое-нибудь занятие. Я не могу допустить, чтобы ты слонялась тут без дела.
– Безусловно, мы не можем этого допустить, – с горечью отозвалась Мерседес. – Старейшинам ведь это не понравится.
– Мерседес, – я стиснул зубы.
– Я собиралась пойти в часовню, – она закатила глаза. – Буду замаливать свои многочисленные грехи.
– Полагаю, это займет тебя до истечения ночи, – сухо ответил я.
Она фыркнула и вышла, оставив меня принимать душ и одеваться в одиночестве. Сейчас итак куда позднее, чем мне хотелось бы. После взрыва я почти не спал. Я часто бродил по коридорам особняка или работал до восхода солнца. До тех пор, пока глаза не начинали слипаться. Только так я мог хоть немного отдохнуть.
Обычно мой день начинался в кабинете внизу. Моя должность в «I.V.I.» подразумевала управление фондами. Мне поручали распределять платежи, инвестировать коллективный доход с целью получения еще большей прибыли, управлять акциями и облигациями, переводить деньги на оффшорные счета.
Семьи-основатели «Общества» итак были богаты. У них было много денег с самого начала. Теперь же они стали практически богами среди людей. В немалой степени благодаря мне.
С тех пор, как занял место Эля, я значительно повысил наш статус. В цифрах я был по-настоящему хорош. Я мог смотреть на данные весь день, распознавая закономерности и вычисляя тенденции, расшифровывая то, что остальные считали неразборчивым. Но вот людей я понять никак не мог.
Айви Морено – абстрактное уравнение, и мне казалось, что я упускал переменную, необходимую для решения этой задачи. Я считал, что раскусил ее еще до нашей встречи, но с тех пор она умудрилась доказать ошибочность большинства моих теорий. Я испытывал жгучую необходимость продолжать анализировать свою жену, пока не взломаю ее код и не узнаю все маленькие грязные секреты.
Это желание выбивало меня из колеи. И все же я не мог его отрицать. Оказавшись в коридоре, я сменил обычный маршрут до кабинета, чтобы зайти в ее комнату. Мне не хотелось начинать работу, пока не посмотрю на Айви хотя бы раз. Подобное было логичным послаблением.
Я отпер замок и со скрипом раскрыл дверь, однако меня встретили лишь несколько почти догоревших фитилей. В комнате стояла тишина, не было ни единого движения, луч лунного света проникал в окно, омывая силуэт Айви на большой кровати.
Я подошел ближе, чтобы рассмотреть ее, отметив, как темные волосы рассыпались по шелковой подушке. Она свернулась калачиком и даже во сне казалась измученной. Это чрезвычайно меня озадачило, когда я стал обдумывать причины. Почему-то мне казалось, что ее мучили не только видения обо мне, но я еще не понял, в чем тут могла крыться загвоздка.
Я сел рядом с ней на кровать, но Айви не проснулась, даже когда я убрал прядь волос с ее лица. Она была прекрасна. И я готов был это признать. В паху все заныло от одного воспоминания, как чудесно было ощущать под собой ее тело прошлой ночью. И Айви готова была принять меня, несмотря на то, как сильно хотела сопротивляться.
Но я не понимал причину. Почему она вышла за меня без всякой борьбы? Почему так охотно отдалась мне? Здесь крылось что-то еще. И я не успокоюсь, пока все не разузнаю.
Айви что-то пробормотала во сне, а потом накрыла рукой живот, словно он причинял ей боль. Я нахмурился, но даже не осознавал, что потянулся к ней, пока моя ладонь не оказалась на ее талии. Сверху.