– Осторожный у нас мичман, – смеются на мостике. – Словно акробат в цирке… лонжей страхуется!
Впрочем, и все сколько бы ни смеялись, а без троса на полубак не сунутся.
Спасенных тут нет! Еще не было человека, которого бы удалось спасти, если его смоет море. Здесь тебе не Сочи, тут тебе не Ницца… Опомниться не успеешь, даже не вскрикнешь, как тебя уже не стало. И мимо пройдет корабль, внешне почти равнодушный к твоей пропащей судьбе…
С мостика Гурин следит, как боцман укрывается под срезом полубака.
– Сигнальщики! Внимательней смотреть!
– Есть – смотрим…
После неудачного выхода «Тирпица» состоялась конференция командований германским флотом, в работе которой принял участие и Гитлер… На фразу гросс-адмирала Редера: «У англичан нет повода для восторгов» – фюрер выкрикнул:
– У меня тоже нет повода к восторгам! Довольно-таки стыдно ограничить победу линкора одним русским лесовозом, стоимость которого гораздо ниже стоимости истраченного эскадрой топлива!
Гитлер на листке из блокнота начертал магическую цифру истраченных тонн нефти – 8100 и передвинул листок Герингу, которого просто колотило от бешенства, когда речь заходила о флоте… Геринг и сейчас задохнулся от гнева.
– Обжоры! – сказал он морякам. – Еще один такой выход «Тирпица» в море – и моя авиация останется без горючего.
Гитлер далее говорил о форсировании строительства сверхмощного авианосца «Граф Цеппелин». Район действия авиации, базирующейся на береговых аэродромах, фюрера уже не удовлетворял. Гитлер мечтал иметь палубную авиацию, чтобы расширить сферу ее пиратских полетов от Нордкапа до Шпицбергена… Редер сомневался; Германия способна построить авианосец любых размеров, но Германия никогда не сможет обеспечить его опытным экипажем, ибо это дело для немцев новое, незнакомое… «Разделение стихий» между боссами фашизма не располагало их к единодушию, и вражда Геринга к заправилам германского флота была хорошо известна.
– Все то, что летает, это мое! – внушительно заметил Геринг, Грозя Редеру своим толстым пальцем… (Этот гигантский авианосец Гитлера не был достроен из-за нехватки стали).
Конференция приняла решение об активизации борьбы с северными конвоями.
Было оговорено, что караваны следует подвергать «обработке» из-под воды и с воздуха, начиная от берегов Исландии до самого Кильдинского плеса вблизи Мурманска. Пока все надежды Гитлера строились на блицкриге, он пропускал караваны в Россию почти беспрепятственно…
– До сих пор вы только торчали там в русских воротах Арктики, – обругал конференцию Гитлер, – а надо было ломиться в эти ворота, пока они не слетят с гнилых русских петель!
Теперь для союзных моряков наступали трудные времена.
Тридцатого марта до 11.00 караван PQ-13 шел в неведении обстановки, слепо доверяя свою судьбу кораблям союзного эскорта. Но в 11.27 три немецких миноносца, вырвавшись из сутолоки волн, пришли на дистанцию залпа. Одна из торпед взорвала борт «Тринидада» между трубой и мостиком. Подбитый крейсер открыл огонь. Эсминец «Z-26» был поражен им сразу, и быстро ушел под воду.
Противник на выходе из атаки не стал подбирать тонущих, англичанам тоже было сейчас не до них…
Гурин принял радиограмму от комдива-1.
– Пчелин, – приказал рулевому, – разворачивай на…
И тут сигнальный старшина Фокеев доложил:
– Пять всплесков! «Сокрушительный» под обстрелом…
Над морем вдруг пронесло – в ряд! – горящие факелы. Это из труб миноносцев отлетали назад багровые сгустки пламени. «Z-24» и «Z-25» шли на полном ходу после атаки на «Тринидада», чтобы теперь поразить караван веерами торпедных залпов. «Сокрушительный» резко отвернул влево, давая залп всем бортом сразу из четырех стволов. Жахнул по врагу и главный калибр «Гремящего». Со второго же залпа они накрыли противника.
– Попадание… в машину! – разом заголосили сигнальщики.
– Ясно вижу, – ответил Гурин, даже не тронув бинокль.
Эсминец врага запарил машиной, ускользая в заряде липкого снега. Третий корабль противника полыхнул яркой вспышкой огня и тоже побежал прочь, сбивая с надстроек зеленое пламя. «Семерки» не дали немцам прорваться к судам каравана.