Натянув респиратор и очки, шагнул наружу, прежде чем меня засыпали дополнительными вопросами. Ничего большего я не мог для них сделать — они, похоже, собирались так и сидеть в УВД до самой смерти. После моих слов у некоторых из них будет шанс выжить, хотя бы призрачный.
Обратная дорога прошла без происшествий — несколько раз попадались группы людей в бесформенных пищевых пленках и дождевиках. Мародерство набирало обороты, наверняка уже все стоящие магазины разграблены.
Вернувшись, внесли оружие в санпропускник, там же оставили плащи-палатки, респираторы и прочую защитную экипировку. Оружие после обработки внесли внутрь, а сами повторили процедуру с обеззараживанием и мытьем в доморощенной ванной.
Только Виталий Семенович понял, почему я без настроения, когда вся группа радовалась такому удачному мародерскому рейду. По радиоприемнику говорили про военное положение, патрули, лагеря для перемещенных. Проехав от квартиры до УВД, мы не увидели ни патруля, ни единого человека в форме, если не считать самих полицейских в отделении полиции. Либо ситуация обстояла из рук вон плохо и даже некому координировать действия спасательных служб, либо про народ просто забыли и впереди нас ждали настоящие «темные времена средневековья».
Глава 6
Грязный снег
Следующие пять дней после рейда в УВД прошли без особых изменений: я регулярно замерял уровень радиации — все эти дни он держался на прежних цифрах. На утро одиннадцатого дня уровень радиации резко подскочил, достигнув отметки 1.1 зиверт в час. Не поверив своим глазам, дважды выключал и включал дозиметр — померцав, цифры снова показывали значение 1.1.
— Снаружи что-то происходит, может, еще одна ракета прилетела? — высказал предположение Ваня, находившийся рядом. Ответ был вне подвала — чтобы понять, почему резко подскочил радиационный фон, нужно было выйти наружу.
— Помоги мне с ОЗК, — самому облачиться в армейский ОЗК было очень трудно. Эти пять комплектов мы раздобыли на случай пересечения сильно зараженной местности. До сих пор обходились подручными средствами, так как уровень радиации был терпимый. Облачившись с помощью Ивана в защитный костюм, протянул руку за противогазом. Ни о какой мобильности с таким костюмом не могло быть и речи — защитное стекло противогаза мгновенно запотело, но минуту спустя снова стало прозрачным. Жестами показал, чтобы мне передали автомат — мне было слышно, о чем яростно спорят Денис с Ваней, но жестом показал, что все в норме.
Очутившись снаружи, передернул автомат, мельком взглянув на показания дозиметра — на табло мерцала цифра 2.3 зиверта в час. Трехчасовое нахождение при такой радиации вполне достаточно, чтобы получить дозу радиации, что вызовет необратимые изменения в организме. Густые хлопья серого снега валили с неба.
«Снег», — машинально отметил, осматриваясь во дворе. Снегопад, видимо, шел не первый час — во дворе лежал толстый покров сантиметров в пятнадцать. Снова взглянул на показания дозиметра — 2.3 зиверта. Дозиметр выскочил из рук и упал в снег. Чертыхнувшись, начал шарить — толстые перчатки дважды его выронили, прежде чем смог его взять основательно. Уже собираясь пройти дальше, боковым зрением заметил, что показатели изменились — на дисплее горели цифры 3.4 зиверта.
Все стало на место — падающий снег нес с собой продукты радиоактивного распада, попутно очищая атмосферу. Это была хорошая и плохая новость одновременно — снег «сбивал» радиацию на землю, уменьшая радиоактивный след и площадь поражения. И он уже создавал новую проблему — увеличение радиоактивных осадков на конкретном месте. Вначале я подумал, что из-за стекла противогаза снег имеет странный оттенок, но проблема была не в этом. Снег действительно имел серовато-грязный цвет. Особенно хорошо это было видно на машине — грязноватый снег неплохо замел мой Додж. Я не знал, даст ли радиоактивный снег наведенную радиацию на кузов, но счистить его не было возможности: сероватая масса основательно примерзла к железу.
Уже собираясь возвращаться, услышал истошный крик со стороны городского парка. Движимый любопытством, прошел около пятидесяти метров — отсюда просматривалось здание округа и сквер перед парком. В 17 доме свет не горел ни в одном из окон, хотя уже начинало темнеть. Переходить через Можайское шоссе, чтобы выяснить, что это были за крики, не стал, не для этого я вышел из подвала. Не успел сделать несколько шагов обратно, как крик повторился и следом прозвучал выстрел, скорее всего из ружья. И почти сразу послышались короткие очереди из двух автоматов, скорее всего разного калибра. Один звук был басовитый, перекатывавшийся между многоэтажками. Второй звук автомата скорее походил на тявканье рассерженной собачки — отрывистый, хлесткий и нотой выше.