— Быстренько доставьте из Тромсё автогенный резчик и кислородные баллоны, — крикнул он сидевшим в нем людям.
Он хорошо знал расположение внутренних помещений корабля. Как инженер, он не только изучал чертежи, но и довольно часто там бывал. На коленях Зоммер прополз несколько десятков метров по килю. В кормовой части заметил отверстие, не менее трех метров в длину и столько же примерно в ширину, как бы вырезанное консервным ножом изнутри. Это результат взрыва бомбы, пробившей бронепалубу и взорвавшейся внутри корабля.
Вдруг ему показалось, что он слышит какой-то стук. Да, совершенно точно: кто-то подавал сигналы. Стало быть, там есть еще живые люди. Если бы пришло ремонтное судно «Ноймарк»… После долгого ожидания Зоммер увидел шедший из Тромсё катер, на борту которого находился резчик и несколько баллонов с кислородом.
— Нам удалось с большим трудом достать вот это. Норвежцы вообще не хотели отдавать свою аппаратуру, — пояснил один из прибывших.
— Надо торопиться. Мы можем еще кого-нибудь спасти! — воскликнул Зоммер.
В этот момент к ним подошел моторный катер с капитаном первого ранга Крюгером, комендантом базы Тромсё, на борту. Зоммер был уже не один.
Услышав прямо под собой стуки, он начал в этом месте резать сталь. Через несколько минут один из прибывших взял у него из рук автогенный резчик, чтобы он мог прислушиваться и руководить спасательными работами.
— Внимание… Стой!
Пламя автогена гаснет. В стальной обшивке проделано отверстие пяти сантиметров в диаметре, края которого еще раскалены. Под ним — пустота. Все смотрят на дыру, из которой вдруг показался палец.
Зоммер крикнул вниз:
— Сейчас мы проделаем дырку побольше. Отойдите в сторону, так как сталь будет плавиться и капать.
Зоммер знал всех офицеров «Тирпица» и многих матросов. Сколько человек находилось там и кто именно? Им наверняка не хватает кислорода для дыхания, поэтому надо торопиться. Время от времени он отходит от отверстия, которое медленно, но увеличивается, прислушиваясь…
Одна за другой небольшими группками возвращаются чайки, маленькие белые комочки, и садятся на огромное, темно отсвечивающее днище корабля, взлетая опять с жалобными криками.
Когда электрический свет стал слабеть, а затем и погас вовсе, Бернштайн и его люди дальше оставаться в темноте не стали. Включив аварийное освещение, они при его слабом желтоватом свете разглядели, что центральный пост оказался практически вверх ногами, так что им с трудом удавалось сохранять равновесие…
Вместе с Бернштайном находились старший матрос Кауверт, матрос Коллерт и старший ефрейтор Элеман. Все они были в шоке и молчали. Сам Бернштайн никак не мог осознать, что корабль-таки перевернулся. Однако по висевшему рядом с ним переговорному устройству все же удостоверился, что потолок стал действительно полом. Люди смотрели друг на друга растерянно.
И тут перед внутренним взором Бернштайна появилось видение.
Он увидел перед собою ребенка, своего ребенка, которого вроде бы потерял несколько месяцев тому назад. И будто бы это был парнишка. Но существо имело длинные, спадающие на плечи девичьи волосы и голубые, как у него, глаза. Следовательно, у него будет ребенок, голубоглазая девчушка. Но сначала надо выбраться из этой стальной могилы и спастись во что бы то ни стало.[70]
— Отсюда мы должны выбраться.
Впоследствии он не мог сказать точно, произнес ли он в действительности эти слова или только так подумал.
Он был старшим по званию, и люди смотрели на него, ожидая распоряжений.
Сквозь бронепалубу стала поступать вода. Бернштайн начал карабкаться к оказавшемуся сверху спуску к третьей электросекции. Он не знал, где и на каком уровне находилась вода, но как-то действовать было надо.
— Идем к третьей секции! — крикнул он своим людям.
Они оказались в большом помещении, в котором также горело аварийное освещение. Из незапертых ящиков извлекли кислородные баллончики. Передняя и задняя перегородки были плотно закрыты. Идти далее по горизонтали смысла не было. Стало быть, приходилось пробиваться к днищу корабля. Бернштайн знал, что над ними находился резервный бункер для топлива, в то время оставшийся пустым, смонтированный в самом низу корабля. Оттуда они могли бы подать сигналы стуком, если, конечно, не весь корпус окажется под водой. По расчетам Бернштайна и исходя из его знания корабля, днище должно все же было быть над водой. Следовательно, оставалась еще какая-то надежда.
Открыв люк, он забрался в него и увидел перед собой черную преисподнюю, откуда шел отвратительный запах. Тем не менее они влезли туда один за другим. Через несколько секунд руки их и колени оказались перемазанными мазутом. Но какое это имело значение, если бункер обещает спасение! Через несколько минут они услышали стуки в соседнюю перегородку. Выходит, рядом с ними оставались еще живые люди. Бернштайн, открыв запор, увидел перед собой старших машинистов Остермайера и Тенцера, за спинами которых находилось еще около тридцати человек. Бернштайн хорошо знал Остермайера. Это был здоровяк с мощными ручищами. Нос с горбинкой придавал его лицу миролюбивое выражение. Он был большим любителем пива и сигарет. На корабле старший машинист отвечал за вопросы безопасности в котловом хозяйстве. Им были предприняты попытки по устранению крена «Тирпица» за счет откачки воды с помощью насосов. Однако после взрыва второй бомбы его придавила стальная плита, оторвавшаяся от перегородки, с большим трудом товарищам удалось вызволить его. Вместе с группой машинистов ему удалась выйти к переходу, где царила полная неразбериха. Люди бегали туда-сюда, крича:
70
Как ни удивительно, Бернштайн стал впоследствии на самом деле отцом: у него была дочь. —