- Контузия не настолько сильна, - тут же бросил Никотин, - и вообще, от нее мало кто глохнет. Надо продолжать идти к Сата. - Монах поднялся на ноги и сделал Кагэро знак вставать.
Ниндзя отрицательно помотала головой, давая понять, что и в этом случае не собирается присоединяться к Дзюбею с Никотином. Монах в ответ на ее слова сокрушенно покачал головой.
- Ты без нас пропадешь, девочка, - вкрадчиво, хоть это и не могло сейчас помочь, произнес он. - Ничего не слыша, ты и не поймешь, что к тебе крадется враг, и как он тебя приканчивает - тоже.
- Вот и умру в счастливом неведении, - отрезала Кагэро, поворачиваясь к монаху с наемником спиной и делая несколько шагов прочь.
И тут на плечи ей легли жесткие руки Дзюбея, сейчас, когда отказал слух, кожей она все чувствовала куда сильней, чем обычно, даже сквозь ткань кимоно. Он повернулся к ней лицо и произнес несколько слов прямо ей в глаза. Девушка густо покраснела и решительно помотала головой, Дзюбей твердо кивнул и развернул ее лицом к себе, после подтолкнув в спину. Кагэро одарила его ледяным взглядом, однако возражать ничего не стала.
- И что же ты ей сказал? - поинтересовался Никотин.
Тот вместо ответа сделал вид, что не стал читать слова по губам монаха. Тот и не настаивал на ответе.
- По этой реке, - произнес Никотин, - можно сплавиться почти до самого Сата. Город стоит практически на ее берегу, там они берут воду и стираются.
- Спасибо за лекцию, - буркнула недовольная Кагэро. Слух у нее восстановился почти полностью (в отличие от Дзюбея, все еще не слышавшего до сих пор), однако все тело болело, будто ее кто-то бил несколько часов подряд. - Может, ты знаешь где тут лодку достать?
Старик покосился на нее своим здоровенным взглядом, но ничего не сказал.
- На нас скоро нападут, - неожиданно произнес Дзюбей, оглядывавший до того берег реки, скорее всего, также ища лодку. - Они решили покончить с Кагэро, так что на очереди мы с тобой, Никотин.
- А то я сам не знаю, - буркнул в сторону, так чтобы не увидел Дзюбей, монах, покрепче сжимая посох костлявыми пальцами.
- Что это за звук? - произнесла Кагэро, у которой обострился недавно восстановившийся слух. - Тут у кого-то пасека?
- Пасека? - удивился Никотин, также начавший прислушиваться и услышавший какой-то странный гул. - Это не пчелы, звук выше.
Дзюбей так и продолжал глядеть на реку, он не слышал ни всполошившего его спутников гула, ни их слов.
- Точно должны напасть, - продолжал он рассуждать вслух, - очень скоро.
А гул меж тем все нарастал. В воздухе закружились черные точки. Никотин вдруг хлопнул себя по шее - его укусило какое-то насекомое. Он поднес к глазам его полураздавленное тельце.
- Оса, - сообщил он Кагэро.
Насекомые меж тем все прибывали, они садились на одежду, непрестанно жалили, все трое отмахивались от них, хоть это и мало помогало. Слишком много было тварей.
- Они сожрут нас! - крикнул Никотин. - Надо бежать!
- Не поможет, - отрезал Дзюбей. - В воду. Там не достанут.
Монах последовал его совету, а вот Кагэро вместо того, чтобы кинуться к недалекому речному берегу, вскинула руки - из рукавов посыпались какие-то лепестки, закружились в воздухе, подобно осенним листьям. Они действовали на ос, как наркотик, те кружились вокруг них, казалось, даже гудение их несколько изменилось, а полет замедлился.
- Моих лепестков надолго не хватит, - бросила Кагэро, полуповернувшись к Дзюбею, чтобы он понял ее. - Найди хозяина ос!
Наемник коротко кивнул и кинулся прочь. Он несся со всех ног примерно в том направлении, откуда прилетели осы, не обращая внимания на жалящих его тварей. Он понимал, что хозяин насекомых должен быть где-то неподалеку - те не могут летать долго, не птицы, в конце концов.
Так оно и вышло. Осы вылетали из небольшого домика, стоявшего на берегу реки - скорее всего, это была водяная мельница. Не мудрствуя лукаво (не до того было) Дзюбей ворвался в дом и тут же едва не напоролся на раздвоенное лезвие футимата-яри, которое сжимал в руках низкорослый горбун с отвратным лицом. Дзюбей все же сумел увернуться от него и быстрым ударом меча перерубил один из столбов, на которых собственно держался весь дом. Мельница зловеще затрещала, но выдержала (видимо, была построена на совесть), а у Дзюбея появился оперативный простор.
Его противник также времени зря не терял - его футимата-яри вновь устремилась к груди наемника. На сей раз он заблокировал ее раздвоенное лезвие клинком катаны, противник мгновенно повернул древко, надеясь вывернуть оружие из рук Дзюбея. Наемник только этого и ждал. Он вывернул кисти и рванулся к врагу, целя ему в грудь. Тот понял, что сам поймал себя в ловушку, грозящую стать смертельной. Он достаточно резво отпрыгнул в сторону, освобождая лезвие, клинок лишь слегка прошелся по его ребрам, разрезав кимоно.
- Неплохо, неплохо, - просвистел урод, неприятно широко разевая беззубую пасть. - Но с Мусидо тебе не совладать. - И он сделал новый выпад футимата-яри.
Теперь Дзюбей не стал заигрывать с ним, ударив по основанию лезвия копья, так что оно ткнулось в земляной пол мельницы. Используя инерцию собственного удара, наемник крутанулся, пролетев мимо повелителя ос по имени Мусидо и наотмашь рубанув его по горбатой спине. Затрещало кимоно, сползая с плеч урода, обнажая нечто вроде громадного улья, росшего прямо из тела Мусидо.
- Глупец, - рассмеялся тот, - ты потревожил моих ос.
Дзюбей не слышал его слов, равно как и нарастающего гула, зато ос видел преотлично. Разозленные насекомые рванулись на обидчика, жаля гораздо сильней нежели на берегу реки, где он повстречал их впервые. Дзюбей практически вывалился в окно мельницы, благо оно не было закрыто ставнем, и со всех ног ринулся прочь, преследуемый хохотом Мусидо и осиным гулом, которых впрочем не слышал. Урод выбежал через дверь и побежал следом, ковыляя на коротких кривых ножках, отставая от Дзюбея все сильней, но и преследования не прекращая. Когда он выбежал на берег реки, где осы потеряли наемника, того и след простыл.
- Нигде, нигде ты не мог спрятаться, - просипел Мусидо. - Только под водой.
Он огляделся и подошел к здоровенному корню дерева, торчащему из крутого обрыва берега, попробовал его ногой, ступил, сделал пару шагов... Он заметил лишь отблеск стали и рухнул в воду вместе с обрубком корня, на котором стоял.
Дзюбей вынырнул из воды, выплюнув из зубов полую соломинку, которую запас заранее.
- Теперь ты покойник, урод, - произнес он, подтягивая к себе за струну меч. - Осы начнут искать выход из улья, который сейчас заливает вода, и грызть они начнут тебя.
Словно в ответ на его слова вода забурлила, вспенилась алым и через несколько минут будто что-то в глубине взорвалось, обдав выбирающегося на берег Дзюбея светло-красными брызгами. Дзюбей стряхнул их, встал на ноги и только тут увидел высокого самурая в белоснежном кимоно, вынимающего из-за широкого пояса катану в ножнах.
- Утуцу Мудзюро, - коротко поклонившись, представился он. - Ты покончил с Мусидо, он мне никогда не нравился, так что я тебе почти благодарен. Я наслышан о твоих подвигах, воин, убивающий Демонов Каро одного за другим, и хотел скрестить с тобой клинки.
- Кирияма Дзюбей, - представился в ответ наемник. - Я также много слышал о тебе, воин, потерявший глаза и разработавший собственное дзюцу для сражения слепым. Я лишен тщеславия и не желаю славы одержавшего победу над тобой, но я ты стоишь у меня на пути.
Мудзюро не стал отвечать на эту реплику, он молниеносно атаковал Дзюбея, выхватывая катану из ножен. Дзюбей уклонился и бросился к маленькой бамбуковой роще, росшей неподалеку. Слепой самурай побежал следом, однако несся он не за спиной Дзюбея, а параллельно ему, очень быстро нагнав уже начавшего выдыхаться наемника.
И вот они достигли рощи и Дзюбей углубился в нее, как можно сильней шумя листвой под ногами (хотя оценить уровень производимого шума он не мог). Мудзюро рассмеялся и замер в оборонительной позиции, словно призывая Дзюбея атаковать. Наемник принялся медленно обходить его, скользя по листве и поигрывая катаной. Он ударил со всей доступной ему быстротой, однако Мудзюро лихо взмыл в воздух, уклоняясь от смертоносного клинка, лишь снесшего три бамбуковых ствола, с треском обрушившихся на землю.