- Это он про кого? - удивленно произнес Саноскэ.
- Про новых патриотов, - ответил ему Кэнсин, поднимая Яхико на руки. - Следует ждать новых неприятностей.
- Их надо остановить, - твердо заявила Каору. - Кэн-кун, ты должен оставить их.
- Как? - вздохнул Саноскэ. - Мы даже не знаем, что они задумали.
- Это как раз проще всего, - бросил Кэнсин. - Этим утром в столицу приплыл военно-морской министр Страндара Мэттью Перри. Его все сторонники сегуната ненавидят лютой ненавистью.
- Вы должны их остановить, - снова сказала Каору. - Должны! Их же всех убьют, как вы не понимаете. Их всех убьют!
- Позаботься о Яхико-куне. - Кэнсин передал Каору еще толком не пришедшего в себя мальчика и махнул рукой рукопашному бойцу. - Идем, Саноскэ.
- Ну вот, как всегда, - пробурчал тот. - Какие-то патриоты кашу заварят, а мы - расхлебывай! Это нечестно!
Однако последовал за Кэнсином. Каору проводила их обоих долгим взглядом.
С утра у меня просто отвратительное настроение. На следующий день после посещения додзе Камии Каору я проснулся с жутким насморком и явно повышенной температурой. Однако дела бросать было нельзя, тем более, за день до прибытия Мэттью Перри. И вот я сижу рядом с ним, сложив ладони на эфесе сабли, рядом с Перри в карете с открытым верхом. И все-то мне не в радость - и погода, и бравурная музыка, гремящая в воздухе, и гвардейцы (наши и материковые), шагающие четко чеканя шаг, и лихо гарцующие кавалеристы. Мне хотелось как можно скорее оказаться дома, под теплым (не смотря на жару) одеялом, с чашкой материкового напитка под названием глинтвейн... Возьму отпуск сразу же по окончании визита.
- Ты что-то не весел, Кэндзи, - произнес Перри. - Отчего бы? Все идет как по нотам, даже скучно как-то.
- Не бойся, - усмехнулся я. - Думаю, очень скоро начнется весьма увлекательное действо.
- О чем ты? - удивился Перри.
- Новые патриоты не остановятся ни перед чем, лишь бы насолить нам и, особенно, укусить побольнее тебя, Мэттью. Твоих кораблей, насмерть перепугавших Токугаву Ёсинобу, они никогда не простят.
- Патриоты? - поинтересовался военно-морской министр. - Кажется так называли себя вы, те, кто боролся с сегунатом?
- Именно так свойственно называться себя всем бунтарям, - усмехнулся я снова. - Ты еще не забыл, как держать в руках саблю?
- Хочешь устроить спарринг? - попытался разрядить обстановку Перри.
- Думаю, тех, кто захочет схватиться с тобой скоро будет очень много.
- Да ну тебя, - отмахнулся Перри, откидываясь на сидение кареты. Но я заметил, что он переложил свою саблю таким образом, что выхватить ее можно было бы в один миг. Весьма предусмотрительно с его стороны.
Я ожидал чего-то в этом роде, но никак не пушечных залпов. Мостовая под колесами кареты и копытами лошадей буквально взорвалась. Конным гвардейцам (все из числа такамо) едва удалось сдержать взбесившихся от грохота и пороховой вони коней. И тут на улицу, по которой мы ехали к посольству, хлынули новые патриоты - все как один в белых кимоно и с повязками на лбах.
- Началось, - усмехнулся я, помогая Перри встать и одновременно выхватывая из-за пояса пистоль.
Ближайший к нам самурай взмахнул катаной, занося над нами с Перри. На курок я нажал рефлекторно, выстрел прозвучал как-то очень тихо на фоне только что гремевших громов. Однако самураю хватило и его, он рухнул навзничь, а его место тут же занял немолодой буси с кама-яри в руках. Я отпрыгнул в сторону от его трех лезвий, отбросил за спину разряженный пистоль и потянул из ножен саблю. Немолодой самурай же продолжал атаковать меня, делая быстрые выпады кама-яри, я уворачивался, пытаясь не запутаться в ножнах, с которыми сабля все никак не хотела расстаться.
- Наконец, - прошипел буси, делая очередной выпад - центральное лезвие кама-яри распороло мой мундир на плече. - Ты заплатишь за все, Тахара Кэндзи!
- Откуда ты знаешь меня? - не смотря на неуместность я все же не удержался и задал вопрос. Может быть, хоть время выиграю.
Не тут то было. Старый буси бросал короткие реплики не сбиваясь с заданного темпа поединка.
- Ты уже забыл меня! Я - Ханафуза Дзин-Эмон!
Точно! Остров Ритэн-Ке. Старый самурай, поведавший нам историю пяти замков Цунаеси.
Я кивнул ему, словно между нами происходил поединок по всем правилам бусидо. Дзин-Эмон также кивнул в ответ, однако продолжал атаковать, не давая мне обнажить саблю. Наконец, мне это все же удалось, я сдернул перевязь с ножнами, отбросив ее подальше, и отбил очередной выпад Дзин-Эмона. Буси перехватил кама-яри, лихо крутанул им, придавая следующему выпаду дополнительную силу. Три лезвия устремились к моей груди, готовясь сжать как пшеничный колос. Я подставил под них клинок сабли. Удар был настолько силен, что руку прошила боль. Я стиснул зубы, однако держать лезвия продолжал. Дзин-Эмон отпрыгнул назад, развернулся и ударил меня обратным концом кама-яри под дых. Я сумел только немного сбить эбу вниз, приняв стальной исидзуки брюшным прессом (увы, давно не таким крепким как раньше). Я, буквально, переломился пополам от этого удара, а Дзин-Эмон развернулся снова - лезвия его кама-яри вновь устремились к моей голове. Я все же успел подставить саблю, но от боли рука дрогнула и лезвие кама-яри вонзилось мне в правый плечевой сустав. Я упал на колени, едва не выронив саблю, зажимая рану на плече, хотя кровь остановить мне таким образом не удалось бы.
Краем глаза я заметил как Перри отчаянно рубится с несколькими самураями одновременно и один из них был мне подозрительно знаком. Отвлекаться было, положительно, некогда. Секундная заминка едва не стоила мне жизни. Спастись от очередного выпада Дзин-Эмона мне удалось лишь рухнув на развороченную мостовую ничком. Дзин-Эмон тут же оказался рядом. Он поставил ногу мне на раненое плечо и надавил - всю правую сторону тела пронзила дикая боль, пальцы разжались, выпустив рукоять сабли. Правда почти в ту же секунду пальцы левой руки сомкнулись на ручке пистоля. Я никогда не расставался с той самой парой пистолей, что привез когда-то с материка.
- Ты готов к смерти? - произнес ставшую почти ритуальной среди сторонников сегуната фразу Дзин-Эмон.
- Как любой самурай, - ответил я, молниеносно выхватив пистоль и нажав на курок.
К счастью, Дзин-Эмон не стал заносить надо мной кама-яри - старому буси была чужда подобного руда показуха. Если б не это, быть мне покойником через минуту после него. А так он приложил ладонь к разрастающемуся на белом кимоно алому пятну, поглядел удивленно на ствол пистоля и струйку дыма, и рухнул навзничь, всем весом навалившись мне на ноги.
Чьи-то руки помогли мне подняться, вложили в пальцы саблю. Я обернулся и увидел человека в черной форме с коротким абордажным тесаком в свободной руке.
- Вы в порядке, сэр? - спросил он, продолжая придерживать мне.
- Не в полном, - усмехнулся я, - но драться еще могу.
Морской пехотинец кивнул, отпустил меня и ринулся в бой. Я замер, оглядываясь по сторонам, чтобы понять складывающуюся ситуацию. И первым, что я увидел был Сейсиро, лежащий у перевернутой кареты. Все его кимоно, некогда бывшее белым, как и у остальных, стало почти черным от запекшейся крови. Похоже, он дрался, получив не одну и не две раны. Я подбежал к нему, но лишь для того, чтобы понять, жизнь покинула моего бывшего ученика и друга. Мне не было больше дела до императора и сегуната, боя, идущего вокруг, и того, что меня могут прикончить. Я проклинал в душе всех богов и демонов, Господа, Баала и все Шесть лао, в голове бился лишь один вопрос: ПОЧЕМУ?!! Почему должны погибать в битвах такие мальчишки?! Где ты справедливость?
- Скорее, - поторапливал Хайто неумелых "канониров", удивительно долго возившихся с этими проклятыми пушками. - Нам нужен второй залп. И забудьте переместить левое орудие на пятнадцать градусов левее.
- Мы все помним, - буркнул один из самураев, вынимая из жерла пушки шомпол. - Не надо повторять это столько раз.