Я пошел к двери и впустил маленького юркого человечка, при виде которого мне вспомнилась висевшая в столовой гравюра с портрета кисти Климта. На нем был коричневый плащ с поясом, чуть коротковатые брюки, из-под которых виднелись белые носки, и едва прикрывавшая длинные светлые волосы маленькая черная тирольская шляпа, увешанная значками и перьями. Несколько не к месту он закутал руки в большую шерстяную муфту.
- Что ты продаешь, симулянт? - спросил я его.
Юркий сразу стал подозрительным.
- Вы разве не Гюнтер? - медленно сказал он невероятно низким голосом, напоминающим звуки фагота.
- Расслабься, Гюнтер. А ты, должно быть, личный оружейный мастер Беккера?
- Точно. Меня зовут Руди. - Он поглядел вокруг и оживился. - Вы один в этом бункере?
- Как волосок на соске вдовы. Ты принес мне подарок?
Руди кивнул, хитро улыбаясь, вытащил из муфты руку, в которой сжимал револьвер, и направил его на мою утреннюю булочку. После короткой неприятной паузы его улыбка стала шире, и он, разжав руку, принялся покачивать оружие на указательном пальце.
- Если я собираюсь задержаться в этом городе, мне придется привыкнуть к такому весьма своеобразному юмору, - проворчал я, забирая у него револьвер. Это был "смит" 38-го калибра с шестидюймовым стволом, на котором четко читались выгравированные слова: "Военный полицейский".
- Полагаю, прежний владелец-полицейский разрешил тебе взять его в обмен на несколько пачек сигарет. - Руди попытался что-то сказать, но я его опередил. - Послушай, я просил у Беккера чистый пистолет, а не "вещдок А" в деле об убийстве.
- Да это новый пистолет! - негодовал Руди. - Загляни в ствол.
Он еще в масле, из него ни разу не стреляли. Клянусь, наверху еще даже не знают, что он пропал.
- Где ты его взял?
- На складе оружия. Честно, герр Гюнтер. Этот пистолет чист, чище в наше время не бывает.
Я неохотно согласился:
- Ладно. Патроны принес?
- Здесь шесть, - сказал он, достал другую руку из муфты и выложил жалкую пригоршню патронов на сервант рядом с двумя бутылками от Тродл. Вот.
- Ты что, их на паек выменял?
Руди пожал плечами:
- Боюсь, это все, что я могу сейчас достать.
Он облизнулся, глядя на водку.
- Я уже позавтракал, но ты угощайся.
- Разве что немного согреться, да? - оживился он и, суетливо налив полный стакан, залпом выпил.
- Давай не стесняйся, выпей еще. Я никогда не мешаю, если человеку хочется выпить. - Прикурив сигарету, я отошел к окну. Снаружи с крыши террасы свисали сосульки, похожие на дудки Пана. - Особенно в такой прохладный день.
- Спасибо, - сказал Руди, - большое спасибо. - Он слегка улыбнулся, налил второй стакан уже спокойнее и медленно его выпил. - Как дела? Я имею в виду расследование.
- Если у тебя есть идеи, с удовольствием их выслушаю. В данный момент нельзя сказать, что рыба прямо-таки выпрыгивает из реки на берег.
Руди сгорбился.
- Мне представляется, что этот американский капитан, ну, тот, что сел на семьдесят первый...
Он замолчал, а я тем временем сообразил, что семьдесят первый - это трамвай, который идет к Центральному кладбищу, и понимающе кивнул.
Руди продолжил:
- Должно быть, он был замешан в каких-нибудь махинациях. Подумайте об этом, - наставлял он меня, увлекшись темой. - Он идет на склад с кем-то в пальто, а местечко, заметьте, битком набито гвоздями. Почему они вообще туда пошли - вот я о чем. Не потому ведь, что убийца планировал его застрелить там. Он бы не стал этого делать рядом со складом, так? Должно быть, они пошли взглянуть на товар и поссорились.
Надо признать, в сказанном Руди был смысл. Минуту я размышлял.
- Кто контролирует торговлю сигаретами в Австрии, Руди?
- Основные дельцы на черном рынке, если вычеркнуть Эмиля, - иваны, сумасшедший американский сержант, он живет в замке рядом с Зальцбургом, румынский еврей здесь, в Вене, и австриец по имени Куртц. Но Эмиль был самым крупным среди них. Имя Эмиля Беккера как раз и известно в связи с этим.
- По-твоему, один из них подставил Эмиля, чтобы устранить сильного конкурента?
- Конечно, но не за счет потери всех этих гвоздей. Сорок ящиков сигарет, герр Гюнтер, это уж слишком большая цена.
- Когда именно была ограблена табачная фабрика на Талиаштрассе?
- Несколько месяцев назад.
- Разве военная полиция не искала похитителей? Они кого-нибудь подозревали?
- У них не было ни малейшей возможности. Дело в том, что Талиаштрассе находится в шестнадцатом районе, а это - часть французского сектора. А французская военная полиция даже триппер и то не смогла бы здесь поймать.
- А как насчет местных полицейских - венской полиции?
Руди уверенно покачал головой.
- Они слишком заняты борьбой с государственной полицией. Министерство внутренних дел хотело, чтобы эта государственная шайка вошла в состав регулярных сил, но русским этот план не нравится, и они стараются испортить все дело, готовы даже согласиться на развал полиции. - Он усмехнулся. - Уж я-то, честно признаюсь, жалеть бы не стал. Нет, местные так же никуда не годятся, как и французы. Если честно, единственные полицейские в этом городе, которые хоть чего-нибудь стоят, так это ами. Даже томми - порядочные тупицы.
Руди посмотрел на одни из нескольких часов, которые были надеты у него на руке.
- Слушай, мне пора, иначе мое местечко у Россел займут. Если понадобится, герр Гюнтер, меня там можно найти каждое утро. Или в кафе "Хаусвирт" на Фаворитенштрассе днем. - Он осушил свой стакан. - Спасибо за выпивку.
- Фаворитенштрассе, - повторил я, нахмурившись. - Это в русском секторе, да?
- Да, - сказал Руди, - но это не делает меня коммунистом. - Он приподнял свою шляпочку и улыбнулся. - Просто я осторожный человек.
Глава 18
Печальное выражение лица, потупленный взгляд и начинающие расплываться очертания подбородка, не говоря уже о дешевой, поношенной одежде - все это позволило мне сделать вывод, что Веронике не очень-то много удавалось зарабатывать проституцией.
Вероника снова поблагодарила меня за помощь и, проявив трогательное внимание к состоянию моих синяков, стала заваривать чай, попутно объясняя, что в один прекрасный день она непременно станет художницей. Я без особого удовольствия взглянул на ее рисунки и акварели.