Я угрюмо кивнул; досадуя на свою неосторожность и судорожно соображая, куда я положил пистолет убитого ивана и смогу ли выпутаться из этой истории. А может, за дверью ждет караул, чтобы арестовать меня?
Офицер снял фуражку, лихо щелкнул каблуками, словно пруссак, и, набрав в легкие воздух, браво представился:
- Полковник Порошин, к вашим услугам. Можно войти? - Он не стал ждать ответа: эти люди вообще не привыкли ждать.
На вид полковнику можно было дать не больше тридцати, и волосы он позволял себе носить чуть длиннее, чем разрешалось солдату. Войдя в гостиную, он повернулся ко мне лицом и изобразил на нем некое подобие улыбки. Мой беспокойный вид явно доставлял ему удовольствие.
- Так вы господин Бернхард Гюнтер, не так ли? Мне нужно точно знать.
То, что ему известно мое имя, оказалось для меня сюрпризом, но следом за этим он удивил меня еще больше, протянув открытым красивый золотой портсигар. Судя по его пожелтевшим от табака пальцам, у него не было проблем с сигаретами. Я немного успокоился: обычно люди из МВД не утруждают себя курением с человеком, которого собираются арестовать. Я взял сигарету и еще раз представился.
Он поднес свою сигарету к губам, щелкнул зажигалкой "Данхилл", и мы оба прикурили.
- И вы шпик. - Он поморщился: дым попал ему в глаза. - Как это будет по-немецки?
- Частный детектив, - автоматически перевел я и в ту же минуту пожалел о своей поспешности.
Брови Порошина удивленно поползли вверх.
- Так-так, - сказал он с изумлением, которое быстро переросло в интерес, а затем в садистское удовлетворение. - Вы, значит, говорите по-русски?
Я пожал плечами:
- Немного.
- Но это не такое уж привычное слово для тех, кто немного говорит по-русски. Шпик, кроме того, означает соленое свиное сало. Об этом вы тоже знаете?
- Нет, - ответил я. - Но, будучи вашим военнопленным, я достаточно поел его с черным хлебом, чтобы знать это слишком хорошо. - Дошел ли до него мой намек?
- Бросьте шутить! - усмехнулся он. - Держу пари, что знаете. Бьюсь об заклад, вы знаете и то, что я из МВД, а? - Теперь он громко смеялся. Согласитесь, неплохо я умею работать, да? Мы с вами еще и пяти минут не говорим, а я уже могу сказать, что вы усиленно скрываете хорошее знание русского. Но зачем?
- Полковник, простите, а вы не хотите рассказать мне о цели вашего визита?
- Не спешите, к этому мы еще перейдем, - ответил он. - Я офицер разведки, и мне положено задавать вопросы. Надеюсь, вы понимаете, что излишняя любознательность не всегда на пользу?
Он поджал губы и выпустил струйку дыма из ноздрей своего акульего носа.
- Немцам нет надобности быть слишком любопытными, - парировал я. Особенно в эти дни.
Он пожал плечами, обошел вокруг стола и задержал свой взгляд на часах, лежавших на нем.
- Возможно, - проворчал он задумчиво.
Я молил Бога, чтобы моему визитеру не пришло в голову выдвинуть ящик стола, где, как я только что вспомнил, лежал пистолет убитого ивана. Пытаясь как-то отвлечь его, я спросил:
- Скажите, а служба частных детективов и информационных агентств в вашей зоне и в самом деле запрещена?
Наконец-то он отошел от стола.
- Да, господин Гюнтер. Подобные учреждения теряют смысл в условиях демократии.
Порошин предостерегающе покачал головой, догадавшись о моем намерении возразить.
- Нет, пожалуйста, остановитесь, господин Гюнтер. Уверен, вы собираетесь сказать, что Советский Союз вряд ли можно назвать демократическим государством. Но если вы сделаете это, то товарищ председатель суда может услышать ваши слова и послать таких страшных людей, как я. Конечно, мы с вами оба знаем, что оставшиеся сейчас в городе люди это проститутки, спекулянты и шпионы. Проститутки будут всегда, а спекулянты продержатся до тех пор, пока не будет реформирована немецкая действительность. Остается шпионаж. Это новая профессия, но она уже существует, господин Гюнтер. Вам следует распрощаться с карьерой частного детектива, когда перед такими толковыми людьми, как вы, открывается столько прекрасных возможностей.
- Это звучит обнадеживающе. Уж не собираетесь ли вы предложить мне работу, полковник?
Он криво улыбнулся:
- А что, неплохая идея. Но я пришел не затем. - Он взглянул на кресло. - Можно сесть?
- Будьте гостем. Но боюсь, я ничего не могу предложить вам, кроме кофе.
- Нет, спасибо. Он действует на меня излишне возбуждающе.
Я уселся на кушетку и стал ждать, когда же он приступит к делу.
Наконец он сказал:
- Наш общий друг - Эмиль Беккер - попал в пренеприятную ситуацию.
- Беккер? - переспросил я и на мгновение задумался. Мы встречались с ним во время наступления на Россию в сорок первом году, а до этого вместе служили в криминальной полиции рейха. - Я давно не виделся с ним и вряд ли могу считать его своим другом, но чем он провинился? Почему вы задержали его?
Порошин отрицательно покачал головой:
- Вы не поняли. У него неприятности с американцами. Точнее, с их военной полицией в Вене.
- Ну, если он не у вас, а у американцев, то, похоже, действительно совершил преступление.
Порошин не обратил внимания на мой сарказм.
- Беккер обвинен в убийстве американского офицера - армейского капитана.
- Что ж, с некоторых пор мы все чувствуем себя обвиняемыми.
В ответ на вопросительный взгляд Порошина я покачал головой:
- Впрочем, это не имеет значения.
- Дело в том, что Беккер не убивал этого американца, - твердо сказал полковник. - Он невиновен. Тем не менее у американцев есть основания повесить его, если кто-либо не сумеет помочь этому парню.
- Не знаю, что я могу сделать для него.
- Он пожелал нанять вас в качестве частного детектива, естественно, чтобы доказать свою невиновность. За это он вам щедро заплатит. Независимо от того, выиграет он или проиграет, сумма вашего гонорара составит пять тысяч долларов.
Я удивленно присвистнул:
- Это большие деньги.
- Половину вы можете получить в золоте прямо сейчас, а остальное - по приезде в Вену.
- Не пойму, а каков же ваш интерес во всей этой истории, полковник?
Он склонил голову, касаясь подбородком тугого воротника своего опрятного кителя.
- Как я уже сказал, Беккер - мой друг.
- Вас не затруднит объяснить, с чего бы это?