Пролог
Небольшой городок замер. В самом популярном двухэтажном ресторанчике, битком забитом людьми, воцарилась неестественная гробовая тишина. Нарушали ее лишь тихо льющиеся звуки фортепиано.
На залитой светом софитов сцене играл пианист. Печальная мелодия струилась из-под его тонких длинных пальцев. Никто не в силах был прервать ее. Нет, не так, никто не мог даже пошевелиться. Их сердца рыдали, к горлу подкатывал комок, с чьих-то глаз скатывались слезы, но никто даже не думал их утереть. А музыкант продолжал играть, словно в этом мире был только он и его история, рассказываемая льющимися звуками бело-черных клавиш.
Когда он только вышел на сцену, все кричали и просили его сыграть что-нибудь веселенькое. И он начал играть. Мелодия была и, правда, веселой, но постепенно становилась все печальней и печальней. Музыка затянула смеющихся и развлекающихся людей, теперь они смотрели лишь на сцену. Их увлекала за собой душераздирающая история музыканта.
А он играл. Просто играл, в надежде, что его услышат и найдут, те, кого он когда-то потерял. И, наконец, он перестанет быть одиноким.
И вдруг резко мелодия сменилась траурным маршем, заставив всех содрогнуться. Слезы полились, они не в силах были сдерживать рыдания. Последний аккорд и марш прервался, пианист остановился. Но каждый в зале знал, что это не конец.
Музыкант едва касался клавиш. Мелодия, тихо разливалась, заполняя все грустью и одиночеством. Она медленно погасла. Пианист встал, подошел к краю сцены и низко поклонился. В зале царило безмолвие. Он покинул сцену, и ресторанчик вновь наполнился шумом. Но необычным. Рыданием посетителей, которые сдерживались изо всех сил, но в итоге не смогли справиться с нахлынувшими чувствами.
Каждый в этой мелодии нашел себя, нашел свои воспоминания о приятно проведенных днях с человеком, которого уже нет рядом. Пианист пробудил таящиеся в глубине души чувства, и никто не стыдился их сейчас. Никто, даже непоколебимые мужчины, что украдкой утирали слезы.
После недолгой паузы, когда многие пришли в чувства в зале послышались первые аплодисменты, которые переросли в бурные овации. Пианист вернулся на сцену, получив благодарность слушателей. У него было много поклонников, которые любили слушать его игру. По городку ходили даже слухи о его мистической игре, которая заставляла сердца слушающих трепетать.
Глава 1. Разговор
- Мистер Бернард, позволите взять у вас интервью? - подошел к пианисту высокий мужчина.
Он держался уверенно, спокойно, словно ничто его не волновало, только покрасневшие глаза выдавали истинные чувства.
- Зачем? - раздался приятный тенор музыканта.
- Вы стали легендой по всей стране. Вот, мы и хотели снять про вас фильм.
- Легендой? - его синие глаза немного округлились от удивления.
- Да, про вас ходит множество легенд, будто вы волшебник, потому что заглядываете в людские сердца и заставляете их плакать. Или, например, очень много разных предположений ходит по поводу вашей игры. Все бурно обсуждают, почему каждая ваша мелодия заканчивается траурным маршем.
- Ахахааха, - звонко засмеялся пианист. - Никогда не думал, что стану легендой. Хорошо, я согласен дать интервью. Только, боюсь, моя история разочарует всех моих поклонников.
- Вы так думаете?
***
Небольшой темный фургон ехал по светло-зеленому лесу, мерцающему в лучах дневного солнца. Высокие деревья сплелись ветвями, образуя свод. Стоял приятный полумрак, солнце настойчиво пробивалось через пышные густые кроны, но до земли доставали лишь самые стойкие и яркие лучи.
Среди длинных стволов деревьев показался двухэтажный дом, похожий на обычные деревянные дома. Только стен на первом этаже не было, лишь прозрачное стекло. Без особых усилий можно было увидеть, что творится внутри, как живут его обители, и даже увидеть лес позади дома. Это была огромная комната, похожая на стеклянный куб. Посередине стоял черный рояль, позади него на некотором отдалении - диван и несколько кресел. Где-то в дальнем углу можно было различить небольшую кухню со всем необходимым.
Фургон остановился неподалеку от дома, из-за деревьев подъехать ближе не получилось. Вдруг один из операторов остановился и поспешно достал камеру. Он навел объектив на дом. За роялем сидел хозяин. Он играл с закрытыми глазами, покачиваясь в такт музыке. Пианист был одет по-домашнему, в простую белую футболку и черные штаны. Его босые ноги нажимали на педали, пальцы рук бегали по клавиатуре. Остальные журналисты тоже остановились рядом со снимающим оператором и засмотрелись. Тихо и приглушенно до них доносились звуки фортепиано - такие тоскливые, одинокие и виноватые.