— Я искренне надеюсь, что этого и не произойдет. Но Дмитрий что-то замышляет, а Аркадий Михайлович это чувствует. Доказательств у него никаких. Работает Борзый чисто. Однако и чуйка Похома собачья! Еще никогда его не подводила.
Соня так сильно стиснула кулаки, что ногти больно впились в кожу.
— Выберешь Аркадия Михайловича – значит, предашь Дмитрия. Предашь Дмитрия – значит, навредишь Лизе! Навредишь Лизе – навредишь мне! Мне и нашему…
Он заткнул ей рот поцелуем, не позволив сказать о вреде ребенку. Как бы горько ни было сейчас, они оба понимали, насколько тесно все связаны друг с другом. И это еще Андрея и Вику не брали в расчет, которых тоже зацепит в случае чего.
— Девочка моя, — шептал он успокаивающе, — неужели я похож на такого человека? Неужели в твоих глазах я выгляжу как предатель?
— Нет, — крепко стиснула в ответ. — Конечно, нет.
— Для меня нет ничего важнее тебя и брата. И я сделаю все, чтобы защитить вас. Чтобы занять нейтральную позицию. Меня устроит только нейтралитет. Думаешь, я не понимаю, что, примкнув к кому-то из них, я покупаю билет в один конец?
Соня спрятала тревогу за мягкой улыбкой.
Если тебе позволят ее занять! - подумала она. - Если тебе позволят…
Глава 15
Идея, пришедшая в голову Похомова и особо тщательно вынашиваемая глубоко в сознании, являла собой особо рисковую цепочку последовательных действий. Словом, пришлось им с Пашкой заморочиться. Поиски кандидатуры нужного возраста, роста и комплекции заняли немало времени, но успехом все же увенчались. Постарались они действительно на славу, превращая продажную уличную девку в живую копию покойной ныне Марины Черчесовой. Благо, современные технологии позволяли подобную блажь.
Как говорится, любой каприз за ваши бабки.
В салоне красоты ее продержали около пяти часов. Как итог стрижка под удлиненное каре, покраска волос в медно-рыжий цвет и макияж, с помощью которого даже форму глаз изменили! Цвет радужки подкорректировали посредствам контактных линз. Для более точной и тонкой «реконструкции» Борзый заставил Даню разузнать у Лизы, чем пахла ее мать. Какими пользовалась духами. Какие вредные привычки имела. Какие слова-паразиты использовала в речи. Словом, все, что сможет нарыть. И если Сокол, услышав подобное, откровенно глаза закатывал и пальцем у виска крутил, то Верещагин приказы не обсуждал. Выполнял. В тот же вечер у Дмитрия была вся нужная информация, подкрепленная фотоснимками женщины. Мороки оказалось много, но результат того стоил. Теперь же и он, и Пашка таращились на девушку оценивающе и настороженно, стараясь при осмотре ни одну деталь не упустить из вида.
— Один хрен, не понимаю, на кой черт тебе весь этот… бл*дский «Шапито»! — недоумевал друг.
— Не гони коней, — отмахнулся Похомов, сурово сдвинув брови. — Скоро узнаешь.
— Вот скажи, — все никак не унимался Пашка, — мне что, одному жутко?
Борзый лишь слегка головой покачал – чуть влево, чуть вправо.
Нет. Не одному. Самого до костей продирало. Просто контролировал себя лучше.
Образ Лизкиной матери, воплощенный в этой шлюхе, заставлял его покрываться холодным потом. Футболка противно липла к влажным лопаткам, и еще более влажному позвоночнику.
Но еще больше его обезоруживало и ужасало сходство Лизы с матерью.
— Подойди! — холодно и властно окликнул он главную актрису их «веселой самодеятельности».
Девушка немедля оказалась рядом.
Дмитрий поспешил наклониться ближе и принюхаться.
Дыхание вроде свежее. Уже хорошо.
— Сколько дней не курила?
— Как вы и приказали, Дмитрий Аркадиевич! Почти неделю, — отозвалась, нервно переминаясь с ноги на ногу. — Честно сказать, уже ломка. Вот-вот сорвусь!
— Терпи! За тот гонорар, который тебе отстегнул, я вправе требовать выполнения всех моих условий. Верно?
— Все так.
— Наш разговор помнишь? Имя, фразы, жесты… все запомнила?
— Конечно! Перед вами очень прилежная ученица!
— Научить тебя, что ли, расслабляться? — не удержался от «шпильки» Соколовский.
Она кокетливо стрельнула в него глазами:
— После завершения дела я… свободна.
— После завершения дела, — напомнил Дмитрий, чеканя для этой бестолочи каждое слово, — ты сваливаешь из страны!
— Извините.
— Держи! — он протянул ей коробку с некогда любимыми духами Марины Черчесовой. — Вечером ты должна пахнуть этим.
— Да, конечно!
Не говоря более ни слова, он развернул ее к себе, обнажив ее ухо. Тут же «посадил» микро-жучок размером со спичечную головку прямо в ушную раковину представительницы древнейшей профессии.