И лишь сейчас Мария решилась наконец сказать ей о билетах в оперу. Известие привело Тали в восторг. «Но она обрадовалась бы любому приглашению, — с легкой печалью подумала Мария. — Точно так же загорелась бы, если бы предложили билет в вагон с крокодилом на вокзале».
Но кто мог долго сердиться на Тали или испытывать досаду в ее обществе? В особенности в эти дни конца лета с их солнечным светом цвета меда, с голубым, как бирюза, небом, высоким, безоблачным и чистым, в городе, улицы которого, пусть только здесь, в центре, где жили богачи, были наполнены звуками оркестров, шумом петард, а по вечерам огненными вспышками фейерверков и сверканием разноцветных фонарей. Несколько дней подряд Кишинев был охвачен праздничной беззаботностью и неодолимым исступлением. Люди толпами метались от павильонов выставки к клеткам зверинца, в которых томились обессиленные и унылые невиданные заморские животные. От вагона, установленного в одном из тупиков вокзала, где нашел убежище крокодил, до расположенного на пригорке сада княгини Прониной, где фабрикант пива Курц устроил настоящий водопад, когда откуда-то с высоты, из огромной бочки, спадал янтарный каскад, докатывающийся до склона холма градом бочоночков объемом не более литра. Вся эта дневная суета у кичливой знати и «сливок общества» кончалась вечерними празднествами в блестящих залах «Савойи», «Лондона» или «Суисс», где отцы города с должной скромностью принимали соответствующие событиям поздравления, в которых восхвалялась столь удачная попытка приобщить к культуре провинцию. Людей с не очень толстыми кошельками и более лужеными глотками охотно принимали в «Москве», «Калуге», «У семи бочек»; для тихого мирного семьянина, ограничивающегося пивом, лимонадом или партией в вист, хорош был и «Семейный кружок».
Похмелье после этого выдающегося культурного события сопровождалось событиями куда уж более грустными. Например, банкротством фирмы Курц, в погоне за рекламой превысившей свои финансовые возможности. Смертью одного из львов, не перенесшего, в отличие от собратьев по заточению, «диеты» из гнилого мяса, которым снабжали зверинец местные торговцы. Выбитыми стеклами и разбитой посудой в трактирах «Фрося» и «Медведь». Несколькими зарезанными, подобранными машиной неотложной помощи. И забитыми нарушителями подвалами полиции, среди которых были и смирные порядочные люди, которые, придя в себя, никак не могли поверить, в каком месте и в компании с кем оказались.
Были, однако, и такие, что довольно потирали руки. Владельцы ресторанов, хозяева магазинов одежды, тканей и головных уборов. Но более всего — отцы города, организаторы этого фальшивого «культурного» праздника. В их карманах осела добрая часть сумм, выделенных на организацию выставки.
Большинство горожан, обремененных нуждой и бесчисленными заботами, об этих уловках ничего, разумеется, не знало. Тем более Муся, в ее возрасте, даже подозревать не могла о грязной изнанке жизни. Ей казалось, что выставка внесла какое-то оживление в их дом. Отец был доволен, поскольку в последние недели неплохо заработал на разгрузке бесчисленных грузов, поступавших на вокзал. Было занятие и для матери: в богатых домах принимали гостей, и ее отовсюду звали стирать, убирать, чистить и гладить одежду.
В сопровождении Тали она обошла павильоны, побывала в зверинце, осмотрела лестницу с каскадом пивных бочек. Радовалась и другим увеселениям, которых было достаточно. Однако крокодил — сенсация номер один — полностью разочаровал ее. Вид животного вызывал у девушки не страх, а отвращение.
В огромном чане, затянутом решеткой из толстой проволоки, из-под беспокойно колеблющейся маслянистой воды проглядывал черно-зеленый бугор, каменная глыба вроде тех, которыми мостят улицы. В закрытом вагоне стоял тяжелый, неприятный запах, и дамы торопились поднести к лицам надушенные носовые платки. Людьми, глазеющими на крокодила, очень скоро начало овладевать разочарование. Однако тут появился какой-то верзила в полосатом трико и, просовывая сквозь сетку что-то вроде копья, сдвинул с места каменный островок. Во все стороны, обрызгивая зрителей, полетели крупные капли, а из глубины чана показалась огромная лопата, время от времени разевающая пасть и пытающаяся перегрызть проволоку, отделявшую ее от людей.
Многие разразились испуганными криками и инстинктивно отступили от чана. Зловонная вода еще несколько минут колыхалась — когда по ней била хвостом рептилия, затем пасть животного исчезла где-то в глубине, успокоился и хвост, и все наконец пришло в норму. Глазеющие обрели голос, принялись комментировать испытание, через которое прошли. Одни с отвращением вытирали попавшие на одежду липкие капли, другие — выступивший на лбу холодный пот. Несколько шалунов мальчишек столпились вокруг здоровяка в полосатом трико.