Она, Мария, ничуть не обиделась на отца, более того — признала его правоту. Имеет ли она право и дальше продолжать учение, если семья в таком трудном положении? Даже несмотря на то, что домнишоара Дическу освободила ее от платы? Может, в самом деле бросить консерваторию и найти какое-нибудь занятие? Могла бы, например, преподавать детям музыку. Кукоана Нина, возможно, найдет для нее учеников из богатых семей. В конце каждой недели приносила бы домой хоть немного денег, хотя сколько — она и понятия не имела, но, наверное, их хватило бы, чтоб купить Ляле пару сапожек, маме — шерстяную кофту, а отцу, отцу… ну хоть теплое кашне. Но в то время, как эти сладкие мечты начинали согревать сердце, другая, трезвая и неуклонная мысль поднималась из глубин сознания и, разрушая наивные детские иллюзии, решительно призывала: нет, никогда в жизни она не оставит консерваторию, ни за что на свете не предаст мечту петь на сцене, жить, страдать и наслаждаться, как госпожа Липковская и многие другие певицы, которых она слышала на сценах «Экспресса», в Епархиальном зале и «Доме Пушкина»!
Ведомая мыслями, когда грустными, омраченными горечью, когда освещенными лучом смутной, неопределенной надежды, она все бродила и бродила по заснеженным улицам города.
Несколько дней подряд шел снег. Насыпало большие сугробы, и дома, дворы, сады были покрыты чистыми холодными одеждами. Время от времени белые пушистые шапки на деревьях рассыпались под порывами ветра, точно прозрачная сверкающая вуаль, которая очень скоро, впрочем, рассеивалась. Запряженные быстрыми лошадьми, сани разбрасывали во все стороны комки влажного сероватого снега, ложившегося пятнами на сугробы вдоль тротуаров. Белыми и нетронутыми оставались только дворы и сады богатых вилл на Садовой улице. Мария остановилась перед одним из таких домов. Здесь жил композитор Еуджениу Кока. Она была на его концерте в Епархиальном зале. Любители музыки приветствовали, поздравляли его. Появился наконец и в этом забытом богом Кишиневе настоящий композитор. На следующий день Еуджениу Кока стал в городе знаменитым. Вот кто бы мог ей помочь, подумала Мария. Но сразу же прогнала эту мысль и направилась дальше. Что значит: помочь? Чтоб иметь право обратиться к такому человеку, нужно по крайней мере сначала кончить консерваторию. Но в том-то и дело, что она понятия не имеет, сумеет ли кончить ее. И снова пошла дальше по той же Садовой в сторону шоссе Хынчешть и, когда новые элегантные виллы уступили место старым домам, каменные стены которых начали лупиться и лысеть, выдавая возраст, спустилась вниз на Михайловскую. Шла, снова углубившись в мысли, и вдруг сердце ее сладко сжалось от болезненной радости, которую испытывала всегда, стоило только услышать какую-либо мелодию, строчку стихотворения или куплет песни. Голос был детский, воистину ангельский, поднимавшийся высоко и чисто-чисто, заполняя собой молчаливую, с редкими одинокими прохожими улицу. Под аккомпанемент довольно неуверенных звуков пианино детский голос, все приближающийся и приближающийся, выводил:
Мария обрадовалась невесть чему, забыв неприятные, горькие мысли, стала вторить детскому голосу, почти не сознавая, что делает, продолжила песенку:
Она стояла перед домом швейцарского консула Шредера и внезапно поняла, что эти чарующие звуки несутся именно оттуда, из-за настежь открытого окна с раскачивающейся, как в середине лета, тонкой кружевной занавеской. «Как же тепло должно быть в этом доме, если решили открыть окно, — подумала Мария. — Да и как не будет тепло в таком солидном каменном доме с так чисто вымытыми окнами?» Но мысли эти мелькали где-то далеко, почти за пределами сознания, вся же она была поглощена несущейся из-за окна простенькой и вместе с тем такой чарующей мелодией, которая словно бы сливалась с нетронутой белизной снега в саду, с чистым прозрачным воздухом, со всей таинственной и праздничной атмосферой, с тусклым поблескиванием игрушек на елке, со стайками колядующих, которые вскоре заполнят улицы. Приближалось рождество. И эта мелодия из ее детских лет, которая казалась сейчас такой далекой, и этот чистый звонкий голос ребенка пробудили в ее душе новые надежды. Снова родилось предчувствие, что в жизни ее произойдут радостные, долгожданные перемены, — это чувство она не раз испытывала в последнее время… Теперь она пошла более твердым шагом и вдруг возле кинотеатра «Колизей» встретила Люсю…