— Почему ты так категорична?
— Потому что время лечит. И если я не могу быть с тобой сейчас, неужели ты думаешь, что годы изменят это положение в лучшую для тебя сторону?
Владимир сорвался с места и в считанные секунды оказался рядом с девушкой.
— Но ты ведь чувствуешь, правда? — Спросил он, лаская дыханием кожу шеи.
— В Академии нас учили, что это всего лишь физическая реакция тела, — проговорила она, с трудом контролируя дыхание.
Он мягко коснулся шеи губами, прокладывая еле ощутимую дорожку из поцелуев прямо к мочке уха. Лесандрин невольно повернула голову, подставляя шею под поцелуи. Он слегка прикусил мочку ее уха, обжигая дыханием, одной рукой стараясь бережно, словно драгоценность, прижать ее к себе. Девушка подчинилась с легким стоном, придвигаясь к желанному, но не близкому человеку.
— Ведь ты же любишь меня, — его губы легкими прикосновениями скользили по ее щекам к виску, от виска — к шее, — Не лги себе, пожалуйста. Не делай мне больно.
— А я и не лгу, — она запустила пальцы обеих рук в его волосы и, чуть оттягивая их назад, заставила посмотреть на себя, — Ты можешь получить мое тело хоть сейчас, Влад. Но это ничего не изменит в наших отношениях.
Владимир сжал челюсть и выпустил ее из рук. Мужчине хватило половины минуты для того, чтоб покинуть ее комнату стремительным вихрем.
Лесандрин посмотрела на закрывшуюся за Владимиром дверь и смахнула навернувшиеся на глаза слезы. И что она делает?
Лесандрин достала из сумки снадобье Миладыного приготовления. Что бы кто ни говорил, а талант у любимой подружки непревзойденный. Леся пожурила себя за то, что не выпила ее отвар раньше, еще перед тем, как болезнь окончательно свалила ее. Все руки никак не доходили. Вот и пришлось валяться в постели столько дней. Хорошо, что откат действовал всего три дня, а то, насколько девушка помнила из учебников, по лекарственным травам — могла и две недели проваляться, борясь за жизнь.
За то теперь, отвар для пополнения сил — самое то! Лесандрин залпом выпила не особо вкусную жидкость и почувствовала, как тело наливается знакомой твердостью и силой. Жить можно! Аккуратно сложив травки обратно в сумку, девушка посмотрела в окно. Улицу заволокло серым густым туманом. И что-то ей совсем не нравилось происходящее. Э-э-эх! Суда бы Миладку, да Атана, и скучно бы не было и предлог не оставаться с Владимиром наедине.
Странная все-таки штука жизнь. Лесандрин ни капельки не покривила душой перед Владимиром. Она столько времени страдала из-за него, из-за того, что все так вышло, она столько слез пролила. И теперь, когда Владимир перед ней, все равно, что на блюдечке с голубой каемочкой, она придумывает себе причины, чтоб не быть с ним…
Лесандрин махнула рукой и решила, что сейчас не самое лучшее время для того, чтобы копаться в себе. Еще успеется. Девушка оделась, заплела волосы в короткую косу, отметив, что волосы нужно уже красить — белые корни смотрятся как седина. Под глазами залегли тени, от недосыпа, а фигура вообще превратилась неизвестно во что.
— Да уж, — протянула она, — я-то думала, что худее некуда, а оказывается, что я ошибалась. Еще немного и стану похожа на жертву лабораторных экспериментов.
Поправив одежду в сотый раз, девушка наконец-то убедилась в том, что сделать с висящей как на вешалке одеждой ничего не получиться, разве что узлом завязать. Она в очередной раз махнула рукой и со словами: А, третий сорт — не брак, — вышла из комнаты.
Самойлов уже сидел за столиком и ел. Вернее, пил. Отнюдь не травяной чай. Медовуху.
— Льер капитан, в чем причина столь раннего застолья? — Девушка и бровью не повела, не выказывая реакции на хмурый взгляд Самойлова.
— Пытаюсь расслабиться, — не хотя ответил Владимир.
— Странные у тебя способы расслабляться, — девушка заказала на завтрак копченого мяса с ржаным хлебом и травяной чай.
— Уж какие есть, — Владимир уткнулся носом в тарелку с завтраком, служившим ему, по всей видимости, закуской. — Я не Атан. Крушить все подряд не пойду.
— Ну, так Атан тоже не по трезвому делу драться со стенками шел, — возразила Лесандрин, припомнив дорогу от Верховцев до столицы, — он только после принятия хорошей порции на грудь. Кстати, я о нем тоже сегодня вспоминала, к чему бы это?
— Что, соскучилась? — ядовито заметил Владимир.
— Да, — Лесандрин была сама безмятежность, чем еще больше раздражала попранное самолюбие Самойлова. Ему, видите ли, плохо, а она… — И не только его. Миладу тоже. Соскучилась я по ним.
— С каких пор вы с Атаном стали такими друзьями, что ты скучать по нему начала?