Они уже были по пояс в воде и иле, когда на берегу показались серые силуэты с автоматами наперевес. Сержант резко нырнул за кочку, утаскивая за собой немца. Послышались всплески, а на ровной глади появились круги, которые были, как на зло, отлично видны благодаря луне.
– Не дёргайся, мать твою! – шепнул Кошечкин немцу, приставляя нож к его горлу.
Однако было поздно. Немцы с берега заметили, что за дальней кочкой что-то есть и принялись беспорядочно палить по ней и по воде. Болото наполнилось автоматным грохотом и всплесками от пуль.
Сержант видел, что до противоположного берега остаётся ещё метров пятьдесят, а из-за шума стрельбы – никто не услышит их перемещений. Надо было рискнуть.
Он снова взял офицера за воротник кителя и буквально с головой ушёл под грязную, мутную воду, стараясь разгребать перед собой гниющую растительность и ил. Дыхание задерживать становилось сложнее, да и запах от этого места оставлял желать лучшего, однако, берег был уже близко.
Вдруг, он почувствовал, что немец как-то размяк и стал совсем тяжёлым.
– Это ещё что за фокусы?! – шёпотом возмутился Кошечкин, и дёрнул офицера за воротник. Тот лишь еле-еле подплыл к нему, и сержант всё понял. Луна давала вполне достаточно света, чтобы можно было увидеть бледное лицо с закрывшимися глазами и свежую пулевую рану на груди, там, где был вышит фашистский орёл.
– Ты что, падла, сдох, что ли?! – в полголоса воскликнул сержант, и что есть силы зарядил своему пленному пощёчину. Тщетно. Немец никак не реагировал. Он, действительно был мёртв – сражённый пулей своих же подчинённых, а может и потеря крови дала о себе знать.
Кошечкин выругался и, бросив труп в грязи, как можно скорее погрёб к спасительному берегу. Задание было провалено…
***
– Как вы могли допустить, что немецкий офицер погиб у вас, можно сказать, на руках?! – кричал капитан-особист, ударяя кулаком по столу. – Вы понимаете, что провалили операцию?! Вы понимаете, что немцы теперь знают о наших планах и расположении?!
Кошечкин стоял, потупив взгляд, в грязной, взмокшей гимнастёрке и с исцарапанным лицом.
– Я же говорю, товарищ капитан, – повторял он особисту уже третий раз, – ползли по болоту, пока противник вёл огонь. Одна из пуль попала пленному в грудь. Он и погиб.
– А может это вы сами его пристрелили?
С этими словами капитан прищурился.
– Может вы испугались, а потому решили облегчить себе ношу, да взяли и пристрелили офицера, а затем спокойненько добрались до своих. Разве не так?
– Никак нет! – устало и с некоторой злобой отвечал Кошечкин. – Я волок его до конца, а бросил, потому что он уже был мёртвым. Я в него не стрелял.
– А доказательства? А?! Нет их у вас, сержант! Вы, ведь, не стреляли!
Особист взял со стола ППС, с которым сержант ходил и принялся деловито его разглядывать.
– Хе-хе! – усмехнулся капитан. – Хороший автомат у вас, Кошечкин.
Он вытащил из него магазин и снова прищурился.
– И надо же! Патроны все на месте! – с наигранным удивлением продолжил он.
Положив оружие на стол, капитан взял ТТ, что тоже принадлежал сержанту. Вынул магазин.
– Ух ты! Представляете! – презрительно усмехнулся особист. – А тут-то всего шесть патронов! А должно быть восемь.
Он передёрнул затвор, и на стол упал ещё один патрон.
– Ого! Семь! А где же восьмой? Никак в кармане прячете, а? – злобно посмеивался офицер, а затем резко положил оружие на стол и гаркнул. – Это вы его пристрелили! Вы, из трусости!
– Я стрелял ему в ногу, когда взял в плен, – стоял на своём Кошечкин, чувствуя, как злоба подступает к нему, а кулаки сами по себе сжимаются. – Больше я с ним ничего не делал.
– Тогда как получилось, что он сдох у вас на руках?!
В разговор вмешался комбат, который всё это время сидел в углу и нервно курил, смотря на своего разведчика.
– Успокойтесь, товарищ капитан, – сказал он. – Сержант Кошечкин – хороший боец с отличными показателями, орденоносец, между прочим. Да, что «языка» недонёс – плохо, но тут-то я его и сам накажу. В конце концов, немцы же его не взяли, а потому о наших планах ничего толком не знают…
Особист перебил его резким криком:
– Вы мне зубы не заговаривайте, товарищ майор! Своего солдата выгораживать не надо! Если он трус и предатель – я докажу это!
Он раскрыл какую-то папку и принялся листать.
– Что вы там говорили? – презрительно спросил капитан. – Боец с отличными показателями?
– Так точно, – тяжело вздохнул комбат, с сожалением глядя на сержанта.
– Хе-хе! А что же этот самый «отличник» у вас учинил в прошлом году?
– Не понимаю…