Маршал смачно выматерился, а затем поднял фужер и пробасил на весь зал:
– Предлагаю выпить за мир, товарищи! За мир, в котором наша Советская Родина может дать отпор любому врагу, от чего её никто более не тревожит!
– Ура! Ура! Ура! – раздался хоровой ответ полководцев, и звон фужеров и бокалов, вперемешку с бряцаньем наград, снова наполнил зал….
***
Прошло тридцать лет.
Московские улицы были заняты тёплым и ярким майским солнцем. Работали фонтаны, а на зданиях всё ещё висели некоторые первомайские декорации, от чего казалось, что город погружён в вечный праздник весны.
По проспектам и бульварам шли люди, многие из которых только-только начинали стареть по возрасту, хотя на деле – их головы поседели уже чуть более тридцати лет назад ещё в окопах и траншеях. Однако сейчас эти, пока что, «молодые старики» двигались в сторону Большого театра, где, как и все эти тридцать лет, надеялись встретить кого-то из своих сослуживцев.
Кто-то приходил в форме, на которой с годами менялись погоны, петлицы и прибавлялись награды. Кто-то же давным-давно сдал свою армейскую гимнастёрку или повесил глубоко в шкаф, заменив её на простой холщовый или хлопковый пиджак, на котором, словно на мундире, наискось висели ордена и медали.
Ветераны приходили на эту небольшую площадь и ждали. Ждали знакомые лица. Некоторые приходили с маленькими внуками, некоторые с уже взрослыми детьми, а некоторые же – всеми семьями.
Проходящие мимо горожане, не знавшие войны, с трепетом смотрели на собирающихся ветеранов, которые, узнав друг в друге однополчан принимались обниматься, чуть ли ни в пляс пускаться и расспрашивать друг друга. О чём расспрашивать? Да обо всём. Всё ж-таки год не виделись, а то и больше. То внуков больше становится, то помрёт кто-то, то переедет куда-то. Даже банальные разговоры про посадку картошки и то были актуальными среди этих «стариков». Однако с течением диалогов все постепенно переходили к фронтовым воспоминаниям.
– Дед, а дед! – тормошил Колька своего дедушку. – А кого мы ждём?
– Товарищей моих, дружище! – отвечал Безруков, вглядываясь в толпу сквозь толстые линзы очков. Всё-таки работа на шахте давала о себе знать через ухудшение зрения.
– А кто они? – интересовался мальчик.
– Хех! – усмехнулся ветеран. – Когда-то все мы были солдатами, Коля. Сражались за Родину нашу. Врагов прогоняли. Теперь, вот, кто кем стал. Ну, вот, Васька Донцов, я тебе про него рассказывал, остался в авиации служить, да разбился лет двадцать назад… Андрюша Знахарев, вроде как, агрономом стал…
В этот момент, Безруков прищурился, увидев кого-то в толпе, а затем улыбнулся и произнёс:
– Лёгок на помине!..
Через ряды ветеранов медленно шёл лысеющий мужичок в таком же, как и у многих здесь, пиджаке с орденами. Мало кто мог сейчас, глядя на него, сказать, что ещё тридцать лет назад это был бравый старшина, прошедший всю войну от начала до конца, закончив её в Берлине, всего лишь через пару улиц от рейхстага.
– Ну, здравствуй, чертяка старый! – усмехаясь, приветствовал его Безруков, направившись навстречу.
– И тебе привет, старик! – весело ответил Знахарев, лицо которого тут же преобразилось, при виде знакомого, став лет на десять моложе.
– С праздником, дружище! Тридцать лет прошло, сколько мы с тобой спали? – шутил Безруков, похлопывая по плечу старого друга.
– Это ты, шахтёр, у себя под землёй дрыхнешь, да водку жрёшь, а я землю пашу – всё вижу! – парировал Андрей, а затем, глядя на мальчика, добавил: – Ты не слушай меня, парниша, старики просто шутят!
Оба они рассмеялись, обнимая друг друга.
– Внук твой, что ли? – улыбаясь, спросил Знахарев.
– Ага, – гордо ответил Михаил. – Давай, Коля, поздоровайся с дедом Андреем.
– Это кто это дед? – шутливо прикрикнул ветеран, протягивая руку мальчику. – Я?! Да я ещё тебя переживу, хрыч ты старый!
Снова они оба засмеялись, и даже Коля не смог сдержать смех, глядя как старики подшучивают друг над другом, будто школьники.
– А где Сенька? – поинтересовался Знахарев. – Не приходил ещё?
– Не-а, да и не придёт, наверное, – пожал плечами Безруков. – Он же в Генштабе сейчас служит, а там работа постоянно кипит.
– Тебе-то откуда знать? Тоже мне, генералиссимус нашёлся! – снова пошутил старшина и обернулся. – К тому же, вон, вроде он идёт.
К Большому театру шёл высокий генерал-лейтенант в парадной форме с золотыми погонами, увешанной боевыми орденами и медалями, коих с годами лишь прибавилось. Рядом с ним шёл курсант-третьекурсник общевойскового училища – его младший сын.