– Как в батарее дела? – улыбнувшись, спросил генерал.
– Нормально, товарищ командир, – чуть расслабившись ответил капитан. – Недавно принимали новые боеприпасы, теперь укомплектованы, хотя…
Он слегка замялся.
– …всё равно не хватает, если честно.
– Ну, село мы сможем накрыть?
– Сможем, товарищ генерал.
– Смотри, комбат. А то ж от вас зависит успех всего корпуса.
– Понимаю.
– Как там Сенька-то? – уже теплее спросил командир.
Володарь улыбнулся.
– Да как и все. Служит отлично, взводом командует как надо, хотя и первый год на фронте. Я на него, недавно, наградной лист отправлял.
– Ну, не торопи события. Сначала село возьмём, а потом уж решим… кому орден, а кому штрафбат…
С этими словами генерал усмехнулся. Комбат хотел было что-то ответить, но командир его оборвал:
– Всё, не трать время! Бегом в батарею – готовьтесь к удару – вы первые.
– Есть! – ответил капитан, козырнув.
Когда офицер вышел, к комкору подошёл полковник.
– Может, заменим его, пока время есть? – неуверенно спросил он.
Генерал сурово посмотрел на него.
– Кого? Сеньку-то? Ты за кого меня держишь? То, что он сын командира корпуса – ничего ему не даёт! Пусть воюет, как и все, а не за папкиным галифе прячется!
***
Володарь вернулся в батарею и собрал свой скудный командирский состав, состоявший всего из двух офицеров – его заместителя лейтенанта Сидамонова и взводного младшего лейтенанта Остроухова, который только полгода как был на фронте.
– Из штаба корпуса, – начал комбат, – поступила задача – привести орудия в боеготовность и…
Он посмотрел на свои часы.
– …и через семь с половиной часов ударить по селу, подконтрольному противнику. Что у нас с боеприпасами?
– Не очень всё, товарищ капитан, – ответил Сидамонов. – Нам, дай бог, если на залпов десять хватит. И то не из всех орудий…
– Опять неполные ящики поставили?
– Ага. То ли это нас одних так обсчитывают, то ли в самом деле не хватает.
– Не густо, конечно, но хоть что-то мы сделать можем.
Капитан угрюмо закусил губу.
– Значится так, готовим орудия и ожидаем назначенного времени. Вопросы?
– Никак нет! – хором ответили офицеры.
– Сверим часы.
Все трое тут же взглянули на свои наручные часы, а затем сквозь линзы циферблатов друг друга. Всё было точно.
– Вот и хорошо! – сказал командир. –Приступить к подготовке! Остроухов, задержись.
Когда Сидамонов ушёл к своим орудиям, Володарь заговорил:
– Отец насчёт тебя интересовался.
– Да? – удивился Сенька, подняв свои светленькие брови. – И что же он?
– Да что-что? Интересовался как батарея, как ты воюешь. Сказал в штрафбат тебя отправит, если плохо отстреляешься.
После этих слов Володарь усмехнулся, вспоминая генеральскую усмешку.
– Правда, что ли? – встрепенулся взводный. – Нешто я уже успел провиниться?
– Господи, ну и наивный же ты, Сенька! – засмеялся комбат. – Шуток не понимаешь. Переживает за тебя командир наш. Всё ж таки родной ты ему человек.
Пауза.
– Но учти, если и в самом деле плохо отстреляешься – накажу!
– Есть, товарищ капитан! – бойко ответил Остроухов, козырнув.
– Отлично! Бегом на позиции!
***
Часы показывали без двадцати час. Ночь уже совсем сгустилась, от чего дальше двух метров перед собой почти ничего не было видно.
Володарь докурил папиросу, отшвырнув окурок и отдал команду готовить орудия.
В темноте замелькали силуэты артиллеристов с автоматами на спине, которые суетились, переговаривались почти в полголоса и таскали ящики с боеприпасами.
Комбат наблюдал за этим процессом, чем-то напоминавшим работу муравьёв, когда он буквально спиной почувствовал… чьё-то постороннее присутствие. Капитан резко обернулся, но из-за темноты никого сзади себя не увидел. Только несколько деревьев да кустарники, казавшиеся во тьме огромными ежами.
Послышался непонятный шелест, что заставило офицера повернуться на него и вынуть из кобуры пистолет. Там точно кто-то был. Володарь размышлял стоит ли стрелять? Это мог быть диверсант и если не выстрелить, то операция будет провалена. Это может быть зверь какой-то, а потому тратить патрон на него смысла нет.
Капитан сделал два шага в сторону звука и вытянул руку с пистолетом. В этот же момент раздался выстрел. Володарь почувствовал острую жгучую боль в груди, но выстрелил в ответ. Из кустов раздался чей-то сдавленный крик, а капитан скомандовал, опускаясь на колено от надвигающейся на него слабости:
– Тревога! Оружие к бою!
Тут же его голос был окончательно задушен автоматной очередью, сразившей командира на повал.