***
Остроухов нервно поглядывал на часы.
До назначенного часа оставалось три минуты, а батарея всё не выходила на связь. Он уже начинал думать о плохом, когда сержант-связист обратился к начальнику штаба, стоявшему рядом:
– Товарищ полковник, на связи «осина»!
Генерал тут же поднялся с места и сделал жест офицеру стоять на месте, а сам взял рацию:
– «Тополь» на связи!
В ответ раздался такой родной, но приглушённый радиоволнами голос:
– «Тополь», говорит «осина»! Расположение было атаковано развед-диверсионной группой противника! Враг уничтожен! Имеем потери!
Генерал вздохнул с некоторым облегчением, однако, продолжил:
– «Осина», приступить к выполнению поставленной задачи!
– Есть! – бодро раздалось в ответ.
– Удачи, сынок! – уже чуть тише сказал генерал. – Не подведи! Конец связи!
Остроухов вернулся на своё место и закурил очередную папиросу.
– Что там, товарищ командир? – нетерпеливо спросил полковник.
Генерал выпустил дым.
– Кажется, Сенька теперь комбат…
***
Орудия были приведены в полную боевую готовность. На позициях стояли израненные артиллеристы, с кое-как перевязанными руками и ногами, в изорванных гимнастёрках, пропитанных кровью, а на спинах висели трофейные винтовки и «шмайсеры».
Младший лейтенант был взъерошенным и грязным. Лицо его, казалось, постарело на десять лет, а то и больше. Однако вид его был решительным.
Он смотрел на свои часы, показывавшие несколько секунд до заветного времени.
– Батарея! – скомандовал офицер уже ровным, не хрипящим голосом. – По врагам Советской Родины огонь!
Раздался залп.
Небо на секунду озарилось несколькими вспышками от стволов орудий…
В штабе корпуса слышали начало канонады. От этих звуков генерал невольно улыбнулся, сидя за столом с картой.
– Батарея открыла огонь, товарищ комкор, – доложил полковник.
Остроухов кивнул.
– Молодец, комбат. Ничего не скажешь…
Он всё ещё улыбался, ибо понимал, что его сын, его Сенька, который ещё вчера был совсем мальчишкой, буквально у него на глазах стал мужчиной. И этот самый мужчина справился!
– Привести остальные силы в полную боеготовность! – скомандовал генерал. – Готовимся наступать!
Недострелённый
Рука упала в пропасть с дурацким звуком: «Пли!» —
И залп мне выдал пропуск в ту сторону земли.
Но… слышу: «Жив, зараза! Тащите в медсанбат —
Расстреливать два раза уставы не велят!»
В.С.Высоцкий
В ночном лесу то и дело раздавался довольно громкий шелест и хруст веток. Сквозь деревья и мглу не было видно, что там творится, лишь иногда мелькали какие-то странные силуэты, которые тут же исчезали за очередным стволом и кустарником.
Со стороны могло показаться, будто стая волков загоняет оленя или косулю. Отчасти это было действительно так. Если бы не крики, то и дело прорезавшие ночь:
– Sie sind da! Schneller!2
Только благодаря этим голосам становилось понятно, что «волками» были немцы, гнавшиеся за кем-то.
«Косулей» или «оленем» – тут уж трудно разобрать – был советский разведчик. Он мчал сквозь колючие ветви деревьев и кустарники, то и дело оглядываясь и пригибаясь от, иногда звучавших, выстрелов в спину. Его лицо было всё исцарапано иголками ёлок, а гимнастёрка, пропитанная потом настолько, что можно было выжимать.
По земле он волок за собой что-то на подобие туши. Пожалуй, будь он охотником или лесником – можно было бы подумать так. Однако вместо дичи, сержант волок немца с простреленной ногой, который пытался что-то мычать и кричать сквозь кусок ткани, которой был связан его рот.
Сержант отлично ориентировался в лесу, а потому даже в такой густой тьме шёл без компаса или карты. Да и не было времени сейчас заглядывать в них, ибо за ним гналось как минимум десять фрицев, каждый из которых желал всадить ему пулю в лоб, за то, что выкрал их оберст-лейтенанта.
До своих нужно было добраться как можно быстрее. Разведчик начинал уставать, а немецкий офицер мог скоро умереть от потери крови. Всё-таки глупо получилось с этим выстрелом, который прошил ему артерию.
Под ногами неожиданно что-то захлюпало.
«Что это?» – подумал Кошечкин, стараясь что-то разглядеть внизу. И тут его взгляд упал вперёд, где лунный свет озарял кочки, траву, камыши и чёрную гладь воды.
«Точно! Болото!» – осенило сержанта, и он решительно пошёл дальше в воду, таща за собой немца, который уже оставил любые попытки закричать, а лишь молча зажимал рану на бедре.