Если она все еще жива и море не забрало ее к себе.
Эта мысль пугала их больше всего. Море, как и ветер, обладало неисчерпаемыми возможностями и мастерски прятало любые вибрации. Если Майкл посадил Рапсодию на корабль и уплыл, бесконечный рокот волн будет скрывать биение ее сердца.
— Природа одарила нас такими поразительными способностями, и все зря: мы не можем воспользоваться ими, чтобы спасти жизнь Рапсодии, спасти континент от еще одного демона, — пробормотал Акмед в один из редких моментов, когда, сидя у костра, кто-нибудь из них вдруг решал нарушить молчание.
Эши довольно долго сидел молча, наблюдая за пляшущими языками пламени.
— Нам придется на время стать самыми обычными людьми и рассчитывать на свой ум, терпение и удачу, которая, если нам повезет, свалится нам в руки прямо с неба, — наконец отозвался он, и его печальный голос прозвучал устало. — Потому что, если отбросить наши титулы, владения и врожденные способности, окажется, что мы ничего особенного собой не представляем.
— Говори за себя, — взорвался Акмед, осушив свою старую походную кружку и укладываясь спать, хотя сон не приносил ни забвения, ни отдыха.
Через восемь дней после того, как они покинули Сепульварту, они решили прибегнуть к помощи своих способностей — как обычных, так и дарованных Единым Богом. Чувствительная кожа Акмеда мгновенно отреагировала на изменения в воздухе — горячий летний ветер принес на своих крыльях густой, тяжелый, пыльный запах горящей человеческой плоти; дракон в крови Эши уловил, как мир вокруг них окутала горечь.
Оба вдохнули запах огня, едкого, вонючего, рожденного в Подземных Палатах.
Хагфорт, Наварн
ДЖЕРАЛЬД ОУЭН ворвался в большой зал, и лорд-маршал удивленно поднял голову от бумаг, над которыми работал. За ним спешили Гвидион и Мелисанда.
— Лорд Анборн! Над Трэф-и-Гвартегом висит дым! С северного побережья Авондерра пришло сообщение, что две деревни охвачены пламенем и огонь приближается к нам. Кроме того, на побережье видели вооруженных людей — до того, как начались пожары. Они жгут все подряд на берегу, постепенно передвигаясь в глубь континента.
Генерал повернулся к окну у себя за креслом.
Он разглядел вдалеке серую дымку, висевшую над вершинами деревьев на горизонте, — предвестник надвигающегося пожара. Он уже видел такое раньше.
Но никогда еще дым, поднимающийся в небо, не был таким абсолютно черным.
Было в этом предупреждении что-то пугающее, не просто знак огня, пожирающего лес.
Анборн быстро повернулся к гофмейстеру.
— Оуэн, необходимо вывезти людей из крепости. Займитесь этим, — приказал он и протянул сильную руку к Мелисанде; дрожащая от страха девочка подбежала к нему и спрятала лицо у него на груди. — Я пошлю наших солдат, чтобы они помогли Главному Жрецу в борьбе с пожаром и поисках тех, кто его зажег. Отправьте Гэвину сообщение с крылатой почтой.
Пожилой гофмейстер кивнул и повернулся, собираясь выйти из комнаты.
— Подождите, — остановил его Анборн. — Позовите капитана стражи, пусть он отправит сообщение. Вы же забирайте Гвидиона и Мелисанду и немедленно отправляйтесь вместе со слугами в Бетани. Я пошлю часть солдат в близлежащие деревни. Уводите отсюда детей.
— Я не ребенок и никуда не поеду, — заявил Гвидион Наварнский. — Я герцог этой провинции и останусь, чтобы ее защищать.
На лице генерала появилось смешанное выражение ярости, оттого что безусый мальчишка осмелился ему возражать, и восхищения.
— Ты пока еще не герцог, приятель, — сурово проговорил он, и в его глазах заплясали озорные искорки. — Мой племянник и твой опекун по-прежнему является регентом этих земель, а также нашим монархом. Именно он приказал мне защищать Союз в его отсутствие, так что ты не обладаешь никакой властью. Твой долг заботиться о безопасности сестры. Забирай ее и уезжай.
— Но…
— И не спорь со мной, щенок! — проревел генерал. — Бери сестру и отправляйся с Оуэном в Бетани, или я собственноручно подожгу тебе пятки!
В зале повисла напряженная тишина. Затем, с трудом справившись с потрясением, будущий герцог задумчиво кивнул и протянул сестре руку.
— Идем, Мелли, — позвал он.
Анборн осторожно оторвал плачущую девочку от своего плеча и ласково погладил ее по спине. Гвидион Наварнский сделал шаг вперед, обнял сестру и молча вывел из комнаты, из которой еще совсем недавно управлял делами провинции его отец.
Аббат Митлинис, базилика Воды, север Авондерра
ВЕТЕР СВИРЕПСТВОВАЛ, он рвал одежду, швырял в лицо песок и соленые брызги, но сенешаль, казалось, не замечал этого. Он стоял в тени огромного каменного строения, возведенного на берегу моря, и наблюдал за тем, как с горизонта наступает мрак. Почувствовав, как загорелись фонари в доме священника и в других зданиях у него за спиной, он усмехнулся: люди попрятались в своих теплых жилищах, спасаясь от пронизанных ветром сумерек, повисших над бушующим морем, которое казалось серым под затянутым тучами небом, — вот-вот должен был начаться дождь.
Темная красота надвигающейся бури, краем уже коснувшейся чуда архитектурного гения, заставила сенешаля замереть на месте. Даже демон, ликовавший при виде разрушений, которые они оставили за собой, молчал.
Храм словно бросал вызов рассвирепевшему ветру и прибою, его шпиль, наклоненный под диковинным углом, указывал в сторону, противоположную от сердитого моря. Основание гигантского сооружения было сложено из огромных блоков плитняка, казавшегося черно-серым в свете садящегося солнца. Им придали вполне определенную форму и скрепили раствором так, чтобы огромные балки из древнего дерева остались внутри. Ухоженные тропинки, выложенные из огромных кусков отполированного камня прямо на песке, вели к главному входу, двери которого были сделаны из планок разной длины.
По идее архитектора собор должен был напоминать корабль, потерпевший крушение, выброшенный на берег и теперь торчащий под углом из песка среди неприветливых скал. Огромная входная дверь, на самом верху украшенная зазубренным, с неровными краями рисунком, изображала громадную дыру в киле корабля. Наклоненный под невероятным углом шпиль представлял мачту.
Огромный корабль был выполнен с точностью до мельчайших деталей. Якоря и снасти, искусно вырезанные из мрамора, своими размерами в несколько раз превышали настоящие.
Сенешаль присвистнул от восхищения, пытаясь понять, как появилось на свет столь величественное и одновременно необычное сооружение.
Чуть дальше, за основным зданием базилики, находилось еще одно, соединенное с главным собором дорожкой, выложенной досками. Сенешаль сразу понял, что эта дорожка и пристройка видны только во время отлива и погружаются в воду, когда она поднимается. Пристройка, по замыслу, являла собой обломки кормы корабля. Гигантский ржавый якорь, лежащий на песке, служил порогом.
Сенешаль невольно поежился. Фарон остался на «Баскелле» и не мог ответить на его вопросы, а ему не слишком нравилось рассматривать памятник кораблекрушению, имевшему огромное историческое значение, — если, конечно, он не ошибся и это здание действительно задумано как памятник.
Несмотря на все старания архитектора придать зданию вид обломков корабля, застрявших в песке и готовых в любой момент развалиться на части, оно производило впечатление очень надежного и прочно устроившегося на земле. Собор крепко стоял на берегу, на него яростно набрасывались бушующие волны, но он не собирался уступать им ни дюйма своих владений.
Сенешаль повернулся к конному отряду солдат, замерших у него за спиной в ожидании его приказаний.