Лорд Командующий вздрогнул.
— Я именно то, чем ты меня сделал.— Стаффа провел рукой по лицу, чувствуя обильный пот на лбу. Проклятый старый ублюдок! Что же ты сделал? Тысячи голосов зазвенели в голове Стаффы. В воображении беспорядочно толпились картиш и образы: Крисла, умирающая в агонии, «Пайлос», распыленный на мелкие частицы, тело Крислы, взорванное безжалостным вакуумом.
Претор смотрел на него с сияющей улыбкой, в которой змеилось коварство:
— Теперь тебя уже не расстроит то, что ты сейчас узнаешь: Крисла была самой замечательной женщиной во Вселенной. Она отдавала мне свое тепло в последние десять лет. Ты знаешь, что у нее под правой грудью была родинка — прямо под соском. Когда мы лежали рядом, в поту, расслабленные после часов любви, я всегда целовал ее прямо...
Взглядом победителя старый человек смотрел на Стаффу, который повалился на крышку госпитальной машины, пытаясь схватить Претора за подбородок, стальные пальцы раздирали ему рот, рвали язык. Позвонки глухо треснули. Потерявший самообладание Стаффа продолжал выкручивать уже мертвую голову, весь в льющейся крови, которая струилась по пальцам. Мускулы на его руках вздулись, и Стаффа услышал свой собственный крик — крик обезумевшего зверя.
Он закачался, серый туман постепенно рассеялся. Дыхание с хрипом вырывалось из легких. Он отпрянул — потому что дверь открылась. Скайла Лима и Райман Арк стояли с той стороны, с оружием наготове.
Он пытался думать, что же произошло и почему, но мысли путались и ускользали. «Что-то спрятанное в моем подсознании — что-то, что отзывается на ключевую фразу. Как я не заметил этого? Как это влияет на мою способность мыслить четко и ясно?
Стаффа-повернулся и пошел к дверям, мозг его окоченел, будто напичканный наркотиками. Позади него останки Претора лежали на белой панели машины, освещенные желтовато-зелеными лучами заходящего светила империи.
Шаги Магистра Бруена глухо загрохотали, когда он вошел в зал, похожий на пещеру. Он остановился, положил тонкую руку на песчаную скалу стены, секунду отдохнул, прежде чем выйти к ожидающим его людям. Сверлящая боль в бедре напомнила ему о длинном переходе на низший уровень. Он часто и тяжело дышал, вытирал потный морщинистый лоб, пытаясь не смотреть на сверкающую машину, которая возвышалась возле дальней стены, мерцая клавиатурой.
Передние панели посылали мягкий белый свет вниз и освещали древнюю скалу этой пещеры Седди. Он наполнял углубления рассеянными лучами, окрашивающими затененные места белесым туманом.
Бруен не обращал внимания на зловещий сигнал, издаваемый огромным компьютером. Сопровождавшие шли гуськом, прямо за ним. Тяжелое дыхание Магистра Хайда раздавалось чересчур громко в скальном пространстве. В это потайное убежище под почти двухкилометровой толщей ноздреватых скал Тарги шли одетые в мрачные одежды мужчины и женщины. Никто не сказал ни слова, пока они не вступили в ступенчатый туннель.
Одетые в коричневые топи Посвященные нервно сгрудились возле стен с тревожно блестящими глазами, а в это время двое старших магистров в белых одеждах прошли и остановились перед сверкающей машиной.
Бруен бросил взгляд и на разноцветно светящиеся панели Мэг Комм. Он ее ненавидел, и чувствовал ее испарения, которые, казалось, витали в воздухе. «Что ты еще от нас хочешь?» Холодные пальцы страха схватили его за сердце.
Огоньки на панелях загорелись ярче.
Магистр Хайд, ослепительный в своих белых одеждах, стоял позади Бруена и нервно похрустывал сплетенными пальцами. Как только Мэг Комм распознала их присутствие, в ее неизмеримых глубинах замерцал интерес. Бруен внимательно рассматривал высившееся перед ним чудовище. Откуда она взялась, эта машина? Кто ее создал и в какие незапамятные времена? Она олицетворяла собой технологию, которую Седди ненавидели и без которой не могли существовать. В тишине отчетливо прозвучали шаги обутых в сандалии ног. Донесся запах машинного масла, смешанный с запахами человеческого пота.
Магистр Бруен почесал свой круглый живот, морщась от сияния золотого шлема, стоявшего на подставке рядом с откидным креслом,— единственным предметом мебели в пещере. Он нервным взглядом окинул Магистра Хайда и спокойные лица Посвященных, окружавших его. Глаза Хайда светились тревогой. Бруен надеялся, что его собственная тревога не заметна никому.