Бруен видел свое отражение в зеркальной поверхности машины — маленький, круглый, приземистый человечек. Его искаженное лицо не скрывало возраста — оно было изборождено морщинами прошедших лет. Время разрушило его плоть и сделало тело хилым и болезненным. Его седдианская форма, перешитая из грубо сотканной тарганской одежды, была серовато-белой, свободно облегающей. На голове почти не оставалось волос — только редкие белые пряди, окружающие лысину, блестевшую в свете огней.
Только глаза выдавали непоколебимый дух, который руководил им, несмотря на все прошедшие годы, и ставил его впереди, в авангарде событий. Событий, которые могли ввергнуть человечество в пучину огня, крови — или полностью уничтожить его.
«Слишком стар»,— повторял он часто сам себе, и слишком хил, чтобы выстоять.
Он жил жизнью старого человека: придерживался идеалов, направлял мечты людей к недостижимым ценностям. И сейчас, когда настал решающий момент, судьба посмеялась над ним, как над воином, приготовившимся к последней схватке, но вдруг ощутившим безмерную усталость.
Машина продолжала оставаться пугающей загадкой, которую не сумели разгадать поколения; полной тайн, недоступных ничьему пониманию. Когда-то ею можно было управлять на расстоянии; но все это было в далеком прошлом, а ныне утрачено. Бруен набрал полную грудь воздуха и почувствовал боль в хрупких ребрах,
Непонятная роль — быть самым высоким по рангу Магистром среди седдианского духовенства. Когда-то огромную машину извлекли из глубокого убежища под храмом в Веспе. И с тех пор машина давала седдианским ученым программы по изучению социологии. Мэг Комм программировала сложные статистические вычисления, которые коллеги Бруена с трудом понимали, однако, это не мешало им использовать их для планирования тайных акций в Открытом Космосе, предсказывать направления поведения, манипулировать данными, создавать исторические факты по своему собственному усмотрению — и все это с помощью машины, загадочной и пугающей.
За этими панелями находился их единственный союзник в предстоящей схватке.
«Союзник? Какого рода?» Бруен нервно сглотнул, не обращая внимания на боль в ногах.
Сигнал вызова — очень яркий, пронзительно-желтый — включался и выключался, требуя его на связь.
Бруен тревожно смотрел на громадный компьютер. После всех тех лет, когда седдианцы только записывали ее требования, и когда машина функционировала пассивно, она вдруг проснулась, но для какой же цели? Почему у нее вдруг возник интерес к делам человека? Какие мотивы появились у нее, помимо интересов Седди?
Седдианцы заботились о машине Мэг Комм веками, тщательно опекали ее. Веками Мэг Комм была просто машиной: отвечала на вопросы, отзывалась на заданные программы. Потом все изменилось. Бруен как раз находился в этом зале, когда Мэг Комм словно пробудилась к жизни, и так, будто она всегда это делала, стала отдавать команды, задавала вопросы, требовала ответа. Седдианцы были в шоке, повергнуты в ужас ожившей машиной и пали ниц перед громадной Мэг Комм, молясь на нее. Так они стали ее беспрекословными слугами.
Бруен, тогда еще относившийся к касте Посвященных, молодой, полный амбиций и фанатизма, помнил те дни с кристальной ясностью. Вначале он подумал, что это мираж — машина, ожившая вдруг, включила двигатели, издававшие приглушенный шум в пещере, замерцала разноцветьем огней.
Когда все это произошло, Бруен с бьющимся в горле сердцем помчался, не разбирая дороги, на верхний уровень, крича в панике:
— Магистр! Магистр!
Когда люди видят ожившего Бога своими собственными глазами, их существование изменяется, и навсегда.
И у Седди изменилось все.
«Для чего мы тебе? И какие у тебя цели?»— старый риторический вопрос пронесся молнией в голове Бруена. Знаешь ли ты, что мы задумали? Или ты играешь с нами даже сейчас? Как может обычный человек противостоять тебе и твоей энергии? Если бы у нас были хоть смутные представления о твоей силе».
Больше неизбежного ждать он не мог. Бруен что-то проворчал и сел в обитое тяжелой тканью кресло возле сверкающего шлема. Облизал пересохшие губы и закрыл глаза. Еще раз он должен был довериться собственной хитрости и самообладанию — подвергнуть себя опасности. Будущее человечества находилось в прямой зависимости от его способностей вводить в заблуждение.
«Спокойно. Терпение, старина Бруен,— пробормотал он сам себе.— Я должен держать себя в руках. Собраться с мыслями. Успокоить самого себя... Да. Ты должен соблюдать максимальную осторожность. Как обычно. Никаких слабостей, никаких мыслей. Столько времени, сколько будет нужно... Осторожность... Осторожность... Осторожность»..