Она кивнула, испуганно вздрогнув, дернув птичьей головкой.
—Я... Мне нужно увидеть... узнать о медицинском пособии,— дрожащим голосом произнесла она и подняла свое изборожденное морщинами лицо.
Макрудер вытер ладонь о рот и показал большим пальцем за плечо:
— Вы там найдете сержанта Хэмлиша.— Он показал на комнату, где раньше находился управляющий почтовым отделением Реги до тех пор, пока «Гражданский комитет» не выкинул его прочь.
Она опустила глаза, кивнула и заковыляла на подгибающихся ногах к сержантской комнате.
Макрудер сказал с насмешкой:
— Да, ужасная революция.— Он сорвал чеку с другого энергетического бруса.— Вот какое сопротивление оказывают на Тарге. Нам достались смирные ягнята, мальчики!
Синклер нахмурился:
— Да, может быть. Ты знаешь, я читал о сайленской экспедиции в филипианские горы. Тогда они тоже думали, что уже все, покорили. Это было двести лет назад.
— Древняя история, Фист,— прервала Гретта.— Как может такая тихая заводь сопротивляться имперской мощи?
Синклер пожал плечами:
— Есть много интересного в исторических книгах. Макрудер наклонился к нему:
— Например? Обстриженная, засушенная тактика сражений? Я имею в виду — если прочитать, что кто-то делал сотни лет назад, то можно поднатореть в тактике. Только не в сегодняшней. Сейчас надо думать по-новому, каждый раз с поправкой. В этом ключ к разгадке успеха Звездного Палача. Подумай сам, Синклер! — Макрудер покачал головой и подмигнул.
Гретта хихикнула:
— А, книжки! Эге, я поняла — ты один из этих, из Седди? Так бы и сказал!
Синклера бросило в жар. Чем больше он волновался, тем все становилось хуже:
— Нет, я не Седди. Просто я изучал науки... хотел поступить в Реганский университет.
Макрудер хохотнул:
— и вместо университета оказался здесь? На что ты рассчитывал, если ты не гений, а в жилах не голубая кровь?
Синклер кивнул:
— Да, теперь я понимаю. Но я думал, что смогу. Я занял третье место на межпланетной олимпиаде.
У всех широко раскрылись глаза, и наступила тишина.
Наконец, Гретта прошептала:
— Елки-палки! Третье! Я не ослышалась? И они все равно тебя не приняли?
Синклер вспыхнул и тупо уставился в пол:
— Нет.
Макрудер потряс головой:
— А что они сказали?
«Соври, Синклер. Ты не можешь им объяснить, почему тебя не приняли»,— мелькнула мысль.
Но врать было бессмысленно, и он пожал плечами:
— Ничего, они просто выразили сожаление. Но... я попытаюсь на следующий год еще раз.
Гретта наморщила лоб:
— Я знакома с женщиной, которая так и делала: поступала восемьдесят два...— Она запнулась и посмотрела в лицо Фиету. Потом, набрав полную грудь воздуха, продолжила: — Может быть, это такая политика? И ведь бывают и ошибки, а?
Синклер неохотно согласился:
— Да, случаются.
Старая женщина вышла из комнаты сержанта Хэмлиша как раз в минуту, когда повисла тяжелая тишина. Ее неуклюжие ботинки громко простучали по полу. Она испуганно покосилась на Синклера и быстро отвела взгляд. Он распахнул перед ней дверь и безучастно следил, пока старушка хромала по ступенькам вниз, расставив руки для равновесия.
Уголком глаза Синклер ухватил мимолетное впечатление: сержант, спрашивающий, где мужской туалет. Ну что ж, и сержанты должны ходить по нужде...
Макрудер напомнил:
— Итак, что же ты узнал из этой истории сайленских войн? — манеры его неуловимо изменились — при всей небрежности вопроса, в нем сквозило уважение.
— Не концентрируйте свои силы,— пробормотал Синклер, продолжая следить за старой женщиной, которая быстро ковыляла через пустынную улицу.
Снаружи громкоговорители продолжали повторять условия оккупации, пролетело десантное судно, ощетинившееся бластерными пушками, далеко разносился бухающий голос: «Введено в действие военное положение. Те, кому нужно разрешение на передвижение, медицинское обслуживание, должны зарегистрироваться у военных властей. Все коммы будут настроены на выдачу справочных сведений. Сохраняйте спокойствие и сотрудничайте с властями». Голос медленно удалялся, бубня все неразборчивее.
Синклер пожевал губами и взглянул на сгрудившиеся облака.
Он начинал ненавидеть Тарту, хотя никто еще не стрелял в него.
Но Макрудер не унимался:
— Э, но это не согласуется с военной концепцией,— заключил он.— Каждый знает, что «разделяй и властвуй»— это древнейшее правило ведения войны. Сила позволяет защищаться, а наступление рассеивает войска.