Главный регент следят за ним с мрачной задумчивостью.
— Знания могут быть опасными, мой мальчик. Ты изучал политические дисциплины, историю империи, социологию.
Синклер безразлично кивнул:
— Да, я получил достаточно глубокие знания о сути реганской империи, сэр.
Главный регент, не скрывая обеспокоенности, сказал:
— Обещай мне одно, Синклер. Не позволяй гневу и злобе овладеть тобой, не позволяй этой неудаче сломать тебе жизнь. Сделай это для меня.
Синклер равнодушно подтвердил:
— Да, сэр. Слепая ярость и ненависть — это для тупых невежд. А я не такой.
Регент не успокаивался:
— Да, ты совсем не такой. Но временами, мой мальчик, ты просто пугаешь меня. Что ты собираешься дальше делать?
— Еще не знаю, сэр.— Синклер кисло улыбнулся.— Может быть, попрошусь к Компаньонам, вступлю в вооруженные силы Звездного Палача. Там все-таки ценят умных людей.
Главный регент мертвенно побледнел. На краткий миг глаза его наполнились решимостью. Потом он кивнул Синклеру и глухо произнес:
— Не шути так. Самое последнее, что ты можешь сделать,— это соединить свою жизнь с холодным убийцей и его головорезами.
Синклер заметил не без злорадства:
— Но все его считают великолепным.
Регент всполошился:
— Великолепным? Да, конечно, Синклер, но ведь он без стыда и совести, мораль ему чужда. Я только подумаю о нем, и мое сердце охватывают ужас и омерзение.
«И зачем, Господи, мне нужно было заводить этот разговор?»— подумал Синклер, покидая кабинет.
Как только за ним закрылась дверь, главный регент глубоко вздохнул и потер уставшие глаза. Потом выпрямился и откинулся назад:
— Ты все слышала?
Одна из граней куба сдвинулась в сторону, открывая потайное место. Молодая женщина в желтой униформе шагнула вперед, грань встала на место, голос был спокоен:
— Он всего лишь испуганный юноша. И вы же знаете, с кем имеете дело,— с часовым механизмом бомбы. Вам отлично известны его возможности и его потенциал. Мы получили то, что в него вложили. Оборони нас Господь, если узнают, каким образом мы победили на экзаменах. Только представьте себе, что они могли из него сделать, несмотря на то, кто его родители.
Главный регент кивнул и забарабанил пальцами по полированной крышке стола.
— Что же нам делать, Марта? Он ведь испытывает непреодолимое стремление применить свои знания и таланты.
Она шагнула к столу и, обхватив в раздумье большим и указательным пальцами подбородок, напомнила:
— А что мы всегда делаем, когда у детей возникают проблемы? Отдайте его военным.
Главный регент безрадостно рассмеялся:
— Ты что, воспринимаешь его как ракету на конвейере военного завода?
Марта широко развела руками:
— Не вижу другого выхода. С тех пор, как я наблюдаю за ним, я все время вижу беды, которые его подстерегают и которые мы с трудом успеваем нейтрализовать.
Регент с видимым сожалением кивнул:
— И ты думаешь, что, отдав его в армию, мы тем самым сумеем избежать возможных бед? Ну ладно, хорошо, свяжись с Бруеном, посоветуйся с ним. И если он согласится, я сделаю все необходимое.— Он с сомнением покачал головой.— Да было бы неплохо, если бы ты оказалась права.
— Надеюсь, что так и будет,— ответила Марта.— Тем более, что другого варианта у нас просто нет.
Леонидас Андропулос поставил стассовую чашку в автомат-диспенсер и ждал, когда густая темная жидкость наполнит ее. Затем опять откинулся в своем скрипучем кресле и уставился на женщину и двух мужчин — пришельцев с Веги, о чем свидетельствовали их шарфы, скрывающие по веганскому обычаю нижнюю половину лица. Годы работы в должности начальника службы безопасности космопорта Миклена научили его сразу распознавать подобных коммерсантов и торговцев, с которыми ему обычно приходилось иметь дело. Этих он сразу определил: путешественники после дальней и долгой дороги, которые пренебрегают правилами, где только можно, или полностью отбрасывают всякие законы, если считают, что шансы на получение прибыли превышают риск,
Андропулос поставил чашку на обогреватель, стоящий немного в стороне от стола, уселся поудобнее, сцепив толстые короткие пальцы у себя на животе.
— День добрый. Я полковник Андропулос, к вашим услугам. Чем могу быть вам полезен?
Вперед выступила женщина. Она была одета в поношенную мешковатую робу, потертую до блеска на локтях и на коленях. Яркий красный шарф скрывал нижнюю половину ее лица, но Леонидас сразу мог сказать, что это чертовски привлекательная женщина. Пряди снежно-белых волос выбивались из-под шляпы.