– Молодых жаль, упускают драгоценные годы плодотворной работы, – неожиданно для себя вслух произнесла Елена Георгиевна.
Инна вмиг подхватила тему:
– А ты как начинала много лет назад?
Елена Георгиевна улыбнулась ей.
Инна затихла, вспоминая свой разговор с Еленой после их долгой разлуки, когда, не щадя своего самолюбия, та рассказала ей вкратце об основных событиях своей жизни и, уже не удивляясь самой себе, выкладывала самое сокровенное. Истосковалась, видно, по близкому, с детства дорогому человеку.
5
Шум собрания отвлёк Инну от мыслей о Лене.
– …Не надоело вам, господа-товарищи, погружаться в свою молодость? Мы все во многом ещё не вышли из ситуации конца двадцатого века, зато кляп из горла вырвали, заговорили свободно. Поистине, огромное облегчение и удовольствие иметь возможность безбоязненно открывать рот. – Это подал голос Шувалов, самый молодой инженер из группы наладчиков.
– Должен признаться, я не горю желанием идти на баррикады, для меня сейчас важнее молча получать хорошую зарплату, – горько усмехнулся Белков.
– Ваши слова – неопровержимое свидетельство закоренелого пессимиста. Если для вас погасли звёзды, то они вообще не существуют, так, что ли? Нет гармонии в человеческом обществе, она есть только в природе, да? Воспринимайте нынешнюю жизнь как данность, не нойте. Нечего сопли жевать, воюйте. Или пусть другие стараются, а вы отсидитесь в пыльном уголочке? – жёстко спросил Шувалов.
«Раньше у нас хорошим тоном считалось поучать молодых, а теперь молодёжь за стариков взялась. Она стала менее наивной, более циничной, её трудно чем-то удивить». – Елена Георгиевна неодобрительно качнула головой в такт своим мыслям.
– Привыкли на сознательной интеллигенции выезжать. Зарплата инженера и учителя всегда была поводом для насмешек, а теперь вообще… – поддерживая Белкова, недовольно отмахнулся от молодых инженеров Симонов из группы Дудкина.
– Хватит спорить. Дискуссия начала принимать затяжной характер. Выше истины всё равно не подниметесь. Ссориться – это без меня. Вы меня очень обяжете, если все разом дружно умолкнете, – раздражённо повысил голос Дудкин и поднял руку, призывая к всеобщему вниманию. – Мы чересчур уклонились от предмета нашего обсуждения и от мысли, на которой я всё время настаиваю.
«На чём он настаивал? Какой нежелательный оборот его беспокоит? Я что-то пропустила?» – удивилась Елена Георгиевна.
Но разговоры на посторонние темы не прекратились. Шум возникал то в одной части зала, то в другой.
– …Это Симонов-то сознательный? Вот бестия! – с веселой злостью, так ей свойственной, запротестовала Инна тихо, но так, чтобы услышали подчинённые ему программисты. – Ничтожный, пустой человек, а карьеру сделал. Проныра. Три извилины, а уверен в себе, как слон. Самодовольный, вероломный. Мораль для него второстепенна, и вопросы щепетильности всегда отступают на задний план. Только палки в колеса коллегам вставлять способен. Тот ещё типчик, я вам скажу! За ним и до перестройки кое-какие делишки водились, но он всегда ловко концы в воду прятал. Представляете, утверждает: «Кто ловит, а кто упускает возможности». Теперь, мол, бесплатно и воробей не чирикает, а я человек с тонким логическим и психологическим мышлением». Какое самомнение! Есть люди, которые много отдают, а есть те, что больше брать предпочитают. Он из последних.
Одно у него в голове – жёнушке угодить. Стервозная она у него. Её орудие пытки – слезы. Никогда не оставляет мужика в покое. К тому же заставила его забыть о мечтах молодости и принудила вкалывать на нелюбимой работе. Говорят, с годами она несколько поубавила пыл желаний, но столь же властна, как и в молодые годы. А он со зла наладился к одной вдовушке. Её имя замнём для ясности. Прибавлю: втюрился он в неё крепко. Я была поражена этим открытием. Сколь ни велико было моё удивление, но изумление жены было неизмеримо больше! Надо же, подкаблучник – а туда же! Дело ясное, что жизнь у него тёмная. Жена бегает за ним, едва на пятки не наступает, но пока не поймала на месте преступления, – не без злорадства добавила Инна.