– Не время, – твердо сказал ему Доминик. – Я зайду к нему, когда получше обдумаю ситуацию.
Бросив в его сторону недоверчивый взгляд, Парментер-младший направился прочь.
Повернувшись, Кордэ едва не столкнулся с Клариссой. Волосы ее несколько растрепались, что вообще было ей несколько к лицу, не будь ее глаза такими красными, а лицо – настолько бледным.
– Раньше он не был настолько помпезным, – мрачным тоном проговорила девушка. – А теперь он напоминает мне чучело карпа в утренней гостиной. Он всегда кажется мне похожим на викария, которому в руки случайно попала органная труба.
– Кларисса… да ну вас! – Доминик подавил желание рассмеяться, поскольку смех в данной ситуации был совершенно неуместным: мисс Парментер казалась совершенно несчастной.
– И вы тоже! – Запустив пальцы в прическу, она еще больше взлохматила волосы. – Трифена заперлась в своей комнате, что, на мой взгляд, вполне разумно. Она и в самом деле ценила Юнити, помоги ей Господь! Хотя, по моему мнению, она делает благую вещь. Каждого из нас после смерти должен оплакивать хотя бы один человек, как вы считаете? – Глаза ее наполняла жалость, голос звучал негромко. – Как ужасно умереть, когда никто по тебе не заплачет, когда никто не ощутит невосполнимой утраты! Я не способна заменить Юнити, но я и не стану этого делать. На мой взгляд, она была довольно противной особой. Всегда подшучивала над Мэлом. Я понимаю, что он просто напрашивался, однако братец – слишком легкая мишень для по-настоящему стоящего человека.
Говорила она быстро, нервно, то и дело сплетая и расплетая пальцы.
Без всяких вопросов Доминик понял, что Кларисса также боится того, что ее отец может оказаться виновным в убийстве.
Они остановились в холле, но теперь намного ближе к двери утренней гостиной. Кордэ понимал, что Вита должна еще оставаться в зимнем саду.
– Схожу наверх к отцу. – Девушка сделала движение по направлению к лестнице. – Это Мэл может думать, что он нуждается в долгом теологическом споре. Я так не считаю. На его месте я просто хотела бы знать, что меня кто-нибудь любит, вне зависимости от того, спускала ли я с лестницы эту негодяйку в порыве гнева или нет.
Ее возмущенная интонация бросала священнику вызов, ожидая возражений.
– И я тоже, – ответил он. – Во всяком случае, сначала. И еще мне хотелось бы, чтобы кто-то учитывал возможность того, что я невиновен, и, быть может, послушал меня, если бы мне потребовалось выговориться.
– Вы ведь не можете представить себе, чтобы папа столкнул ее с лестницы, так ведь? – Мисс Парментер смотрела на него с любопытством. Однако в ее честных глазах, где-то в глубине, за болью скрывался смешок, как если бы она рисовала себе эту сцену в уме, несмотря на всю ее абсурдность.
– На самом деле я без особого труда могу представить себе такую ситуацию, – признался Кордэ.
– В самом деле? – Его собеседница удивилась, однако в удивлении этом он ощутил и намек на удовлетворение. Оттого ли, чтобы она предпочла, чтобы на месте отца очутился он? От мысли этой повеяло холодком. Священник вдруг остро почувствовал, что является чужаком в этом доме, единственным, кто не принадлежит к семье. Его потрясло, что именно Кларисса напомнила ему об этом. Она всегда казалась ему теплее всех остальных, среди всех обитателей дома ее от мира отгораживало меньше барьеров.
– Полагаю, что в соответствующей ситуации все мы способны на это, – проговорил он уже более прохладным тоном. – Но Мэлори, бесспорно, достаточно явно выразил удовлетворение ее безвременной кончиной.
– Мэл? – Девушка подняла брови. – А мне казалось, что, вопреки всем спорам, она ему симпатична.
– Симпатична? – удивился Доминик.
– Да. – Повернувшись, Кларисса сделала шаг к подножию лестницы. – Ради нее он вернул картину Россетти[7] в библиотеку. Хотя терпеть не может это произведение и прежде прятал его в утренней гостиной, куда члены семьи почти не ходят.
– А вы уверены в том, что ему не нравится эта картина?
– Ну, конечно же. Она слишком чувственная, почти вызывающая. – Мисс Парментер повела плечами. – Но Юнити она нравилась. Впрочем, это неудивительно.
– Мне она тоже нравится. Натурщица Россетти очаровательна.
– Конечно, но Мэл считает ее распутной.
– Тогда почему он перевесил ее обратно в библиотеку?
– Потому что Юнити попросила его! – фыркнула Кларисса с легким нетерпением. – А еще он носил ей со станции пакеты с книгами… три раза за последние две недели. Причем он тогда был погружен в занятия, да еще дождь лил вовсю. Почему? – Она возвысила голос: – Потому что она попросила! И он перестал носить свой любимый зеленый пиджак… потому что тот ей не нравился. Так что я сомневаюсь в том, что он недолюбливал Юнити в той степени, в которой вам это кажется.
7
Данте Габриэль Россетти (1828–1882) – английский живописец, график и поэт. Сын итальянского политического эмигранта.