— Итак, ты полагаешь, этим стоит заняться?
— Разве имеет значение то, что я думаю? Ты же, собственно, пообещал это девушке. И к тому же бесплатно.
Он чувствовал себя дураком.
— Да, похоже, я так и сделал.
Жена прошла через комнату к нему и потрепала его по щеке мягкой теплой ладонью.
— Не беспокойся, Карл. Я уверена, что она уже обвела вокруг своего пальчика и немало других мужчин.
Вертен и его жена сегодня обедали в городе, посетив один из их любимых кабачков, расположенный за пару домов от адвокатской конторы. «Старая кузница» была непритязательным и уютным заведением с меню, меняющимся ежедневно. Сегодня подали суп с фрикадельками из говяжьей печени, за которым последовал пряный гуляш с гарниром из вареного молодого картофеля. За обедом они пили красное вино из Бургенланда; оба предпочли обойтись без десерта. Вместо этого они заказали по маленькой чашке кофе и посидели, обсуждая утренние события и планируя послеобеденное время.
Вертен после ухода фройляйн Шиндлер решил не мешкать и связался по телефону с Придворной оперой, пытаясь поговорить с директором. Ему ответили, что сегодня Малер находится дома по причине жестокой ангины. Он попросил домашний номер телефона Малера и получил его по праву адвоката. На этот звонок ответила женщина, которая оказалась одной из сестер музыканта, Жюстиной Малер. Она была главной домоправительницей и, судя по ее манере дотошно выспрашивать Вертена о цели предстоящей беседы, еще и охранником. Он сослался на важность и конфиденциальность запрашиваемого посещения — и в конце концов смог добиться назначения встречи на два часа пополудни.
— К этому времени Густав уже должен будет проснуться от послеобеденного сна, — сообщил скрипучий голос на другом конце провода. — В противном случае вам придется подождать.
Он попрощался с Бертой, которая отправилась для послеобеденной работы в детском благотворительном заведении в Оттакринге. День выдался для пешей прогулки: легкий ветерок с высоко плывущими облаками в небе цвета яйца малиновки, как будто с вида города, написанного Беллотто. [21]Проходя по тихим мощеным переулкам внутренней части города, Вертен испытывал чувство полной гармонии между собой и окружающим его миром. У него было все, что ему было нужно сегодня: любовь добропорядочной женщины, вкусный обед в животе, идеальный день, чтобы побыть на воздухе, а в конце прогулки возможное дело для расследования.
Квартира Малера располагалась как раз за Рингштрассе, на Ауэнбруггерштрассе, в коротком переулке, ведущем в Реннвег, дипломатический квартал около Бельведера. [22]Направляясь к Шварценбергерплатц, Вертен вспомнил о том утре, когда он и его старый друг, криминалист Ганс Гросс, незваные ночные гости эрцгерцога Франца-Фердинанда, покинули расположенный там дворец. [23]
Квартира Малера фактически располагалась на углу квартала Реннвег, за несколько шагов от Нижнего Бельведера. Дом был построен Отто Вагнером, [24]и на этом здании лежала печать раннего стиля архитектора с декоративными панелями в нишах по углам и линиями схожего орнамента фризов, украшающих окна четвертого и пятого этажей.
В соответствии с требованиями современности оно было оборудовано лифтом, на котором Вертен решил подняться, ибо нога давала знать о себе после путешествия сюда. Пока подъемник вез его на пятый этаж к квартире Малера, адвокат растирал свое негнущееся колено. После второго стука дверь открыла копия композитора, но в женском варианте. Ее волосы были такими же всклокоченными и жиденькими, нос — ястребиным, а взгляд глаз — слегка затуманенным и хищным. Она была одета в отнюдь не белоснежную блузку с широким галстуком, на талии белый пояс стягивал широкую юбку, которая выглядела так, как будто ее сшили из парусины.
— Вы, должно быть, господин Вертен, — предположила женщина.
— Да. — Адвокат был не совсем уверен, каким образом обращаться к ней: «Милостивая государыня?» Неписаные правила превращали «фройляйн» в «фрау», если она все еще была не замужем в возрасте тридцати лет или около того. Это «около того» всегда смущало его. Вместо устного приветствия Вертен выбрал рукопожатие.
— Полагаю, вы желаете войти.
С этими словами она повернулась, предоставляя ему самому закрыть за собой дверь. От входа в обоих направлениях ответвлялись короткие темные коридоры с прилегающими к ним несколькими комнатами. Жюстина Малер проследовала через двойные двери из красного дерева, расположенные прямо перед ней. Когда они открылись, Вертен оказался во внутренней прихожей, которая была намного просторнее и лучше освещена и выходила на второй ряд комнат. Финансовые дела директора Придворной оперы явно обстояли неплохо, если он мог позволить такую роскошную квартиру всего лишь для себя и своей сестры.
Он продолжал идти за Жюстиной Малер, когда она повернула налево. Вертен проследовал мимо открытой двери справа и бросил взгляд внутрь. Помещение оказалось парадной столовой с элегантной мебелью — очень современный стол со стульями геометрических форм. Несомненно, они были созданы в «Веркштетте», [25]объединении прикладных искусств художников, исповедующих стиль модерн и принадлежащих к авангардистскому течению «Сецессион», группировавшемуся вокруг Климта. Из больших окон, выходивших на улицу, в комнату потоком лился свет.
Женщина открыла двойные двери в следующее помещение, и они вошли в просторную гостиную; на паркете в середине красовался великолепный рояль фирмы «Безендорфер» [26]со сверкающей свеженавощенной полировкой. В дальнем углу адвокат увидел, как ему показалось, груду одеял на кушетке; при ближайшем рассмотрении оказалось, что под эту гору стеганых пуховиков забился сам Малер с белой повязкой вокруг горла и термометром во рту. Вертен был вынужден подавить невольное желание рассмеяться; все это смахивало на карикатуру из «Блохи» или какого-нибудь другого юмористического еженедельного издания.
Рядом с кушеткой разместился небольшой полированный столик, на котором стояла картонная коробка с рахат-лукумом, или «турецким наслаждением», как именовали эту сладость англичане, к которой, если верить прессе, Малер имел чрезвычайную слабость. Вертен прочитал в какой-то журнальной статье, что композитору регулярно поставляла сладость напрямую из Стамбула компания «Али Мухиддин Хачи Бекир»; это невинное человеческое предпочтение представило Малера Вертену в более гуманном свете. Небольшие желейные кубики конфет были обильно обсыпаны сахарной пудрой и испускали сильный запах корицы и мяты.
Жюстина Малер резко остановилась перед кушеткой, наклонилась и извлекла термометр изо рта Малера, прищурившись, уставилась на него, издала хмыкающий звук по поводу результата, затем засунула стеклянную трубочку в карман блузки.
— Прошу вас не утомлять его. Ему еще предстоит подготовить последний оперный спектакль в этом сезоне.
И она оставила их одних. Вертен почувствовал то облегчение, которое ощущает человек, когда ветер уносит грозовые облака. Адвокат подал ему одну из своих новых визитных карточек. Малер взял ее и заодно прихватил кусочек рахат-лукума, воспользовавшись отсутствием сестры.
— Садитесь, садитесь, — проговорил он, бросая конфету в рот и даже не подумав угостить Вертена.
Голос Малера, невзирая на больное горло, был властным и намного ниже, чем можно было ожидать ввиду его небольшого роста. Он протянул руку за пенсне, приладил его на своем остром носике и окинул оценивающим взглядом Вертена, а затем его карточку. Перед тем как что-то сказать, он тщательно прожевал конфету.
— Три специалиста, — проговорил Малер, постукивая пальцем по карточке. — Который из них наносит мне визит сегодня?
— Расследования, — туманно ответил Вертен.
— Итак, какая же жизненно важная информация имеется у вас для меня? — спросил Малер, пока адвокат пододвигал к кушетке довольно неудобное кресло. «Веркштетте» производили прекрасные вещи, но на них лучше было смотреть, нежели сидеть.
Темные глаза музыканта блеснули. На тонких губах заиграла легкая улыбка. Клочья разлохмаченных волос на макушке его головы не казались столь неуместными здесь, в постели больного, какими они выглядели при прогулке Малера по Кертнерштрассе, [27]когда его характерная неровная походка вызывала злые насмешки у детей. Даже теперь, будучи погребенным под пуховым одеялом, Малер был не в состоянии укротить свою нервную энергию, отбивая по нему такт пальцами своей левой руки.
21
Бернардо Беллотто (1720–1780) — итальянский художник и гравер, прославился своими видами Дрездена, Варшавы и Вены, где он работал при королевских дворах.
22
Бельведер — один из главных дворцовых комплексов Вены (Верхний и Нижний Бельведер), построенный в начале XVIII века для выдающегося полководца, принца Евгения Савойского.
24
Отто Вагнер (1841–1918) — известный австрийский архитектор, один из представителей стиля модерн.
26
Первоклассные рояли и фортепиано венской фирмы, созданной еще в 1828 году, и получившей название по имени основателя, Игнаца Безендорфера.
27
Одна из самых старых центральных улиц Вены с самыми дорогими магазинами, идущая от здания оперного театра.