- И какого же Агнуса он ожидает? Преступления не против короны – не преступления? – вкрадчиво поинтересовалась старшая дочь рода Д’Эндарион, отбрасывая от себя инструмент и захватывая ладонью чужое запястье. Если бы не сила «зверя», она бы не удержала взрослого и далеко не хрупкого мужика одной рукой, другой с любовью сдавливая кости и наслаждаясь их хрустом, сопровождаемым стоном пострадавшего. Рвущейся изнутри кожей, пронзаемой ломающимися костями. Но этого мало. Требующему внутри нее большего существу этого было категорически недостаточно. Отменив хватку, резанула когтем по лбу, вдоль линии роста мелких курчавых волос. Еще две линии от глубокого погружения естественного острия поперек старой, и, цепляясь за край, потянула скальп на себя, обнажая мясо и упиваясь сумасшедшим воем жертвы.
- Думаю, Цитадели настала пора сменить руководство, - не обращая внимания на бессвязный лепет, перемежающийся с просьбами не убивать, констатировала факт Кейра, на выдохе резким ударом распарывая живот Бриггу, ощущая обволакивающее ладонь тепло и сжимая пальцы в кулак, цепляя когтями внутренние органы. Ребра ломались так же легко, как у какой-нибудь мелкой птички. Запах крови ударил в нос и по вискам, на секунду заставив не привыкшую еще к подобным ситуациям Наследницу поморщиться. В отличие от «зверя», который наслаждался, у самой женщины пока не выходило получить от такого удовольствие.
Но она еще успеет напрактиковаться: следует нанести визит тому выродку, что посмел обезобразить лицо Айне. А по пути придется устранить всю стражу, особенно ту, что будет мешать покинуть Цитадель. Оставаться здесь экра не собиралась. Развлечения – вещь хорошая, но недолгая. Не помешает и должок старому знакомому вернуть, благодаря которому она здесь провела несколько ночей.
Ей есть что сказать некроманту. И за что поблагодарить.
Но последнее еще слишком рано.
========== — XXII — ==========
О том, как именно создавалась Бездна, известно еще меньше, нежели о первых днях самой Альтерры. И ежели о Верхнем Мире с течением времени, передаваясь из уст в уста, сплелись истории, где уже не отличить правду от вымысла, то о Нижнем мало кто мог внести ясность. Оно и понятно – побывавшие в Царстве уснувшей надежды уже не возвращались к свету, а будучи перед Вратами, в туманном лабиринте, рассмотреть хотя бы немного что Сады Трехликой, что Пустошь, невозможно. И если пристанище чистых душ представлялось наполненным теплом и миром, с зеленью лесов и птичьим пением, с нетронутыми полями и лугами, кристальной водой и искренними улыбками, то единственной ассоциацией к обители тех, чей свет души померк, было лишь одно – прах. В этом имелась доля правды, но лишь относительная.
Несмотря на то, что Нижний Мир часто называли Бездной, эти понятия никогда не являлись взаимозаменяемы. Бездна была лишь частью Нижнего Мира, той самой, куда вследствие Кровавой Жатвы богами иных миров были сброшены «звери», от коих и взяли впоследствии свое начало экры. Своеобразный изолятор для тех, кто опасен даже опальным душам. Тюрьма. Но остальная часть Нижнего Мира жила. От Врат, что служили границей, душа сразу попадала либо на поле с черными тюльпанами, ведущее в Сады Трехликой, либо на пустошь с редкими цветами ирлеи, окаменевшими в пик своего цветения и припорошенными песком, который при ближайшем рассмотрении оказывался пеплом. И лишь пройдя по ней, уже почти потеряв надежду на то, что взору откроется что-то кроме мертвых цветов и обнимающего холодную кожу праха, можно было достигнуть Нижнего Мира с его когда-то величественными постройками из белого камня, архитектурными изысками и высокими башнями, уходящими своими шпилями в темно-серое небо, едва освещаемое Алой Луной, что проводила тут почти все свое время и являлась главным светилом. Только теперь здесь покоились лишь останки былого великолепия, впрочем, пригодные для жизни – ведь от погодных капризов защищаться не было нужды, а непрошенного гостя остановит защитная магия. А если не остановит… терять уже нечего – тем, кто не удостоился или не обрекся на перерождение, не умереть дважды. В остальном же Нижний Мир выглядел не таким и пугающим, как описывался в вечерних сказках нянечек, пытающихся вложить в головки своих подопечных хоть каплю разума. Освещаемый приглушенным алым лунным светом, припорошенный прахом надежды, лишенный веры, замерший в момент своего упадка, но оставшийся дарить возможность существовать здесь тем, кто больше не мог вернуться на поверхность. Потерявшие свой свет души называли его Окаменевшим Раем.
И только резиденция Владыки с супругой осталась местом, что претерпело минимальные разрушения, и где едва теплилась искра. Пожалуй, это можно было считать привилегией в ссылке правящей четы, единственной, допущенной Трехликой и ее творениями. Словно бы последний шанс для тех, кому осталось не так много до полета в бесконечный и непроглядный мрак. Пожелав сравняться с Богами, стоящие на одном уровне с Высшими, своими создателями, они вмешивались в дела обителей межмирья. Предсвадебный подарок, что изначально был просто первой пришедшей в юную девичью головку глупостью, оказался очень полезным. И изрядно утолил страсть Илиссы к экспериментам. Да только кто бы мог предположить, что одного Нижнего Мира им станет мало спустя какое-то время, потребовавшееся, чтобы привыкнуть. Кроме решения участи попадающих сюда, они хотели управлять и живыми. Ирльхейн, отнятый у правящей четы, вызывал тоску где-то глубоко внутри. Творить столько лет ради единственного государства, чтобы в итоге потерять его – было немыслимо. Идей по восстановлению контроля не находилось, но и сидеть сложа руки не представлялось возможным.
Иногда Илиссе казалось, что она сойдет с ума от раздирающих ее мыслей. Нижний мир, ставший клеткой для Первородной, заставил охладить рассудок, но уже не мог ничего поменять в ее сознании. Поздно перекраивать разум, когда все ценности и желания сформировались. Когда в руках уже было почти все, о чем она мечтала когда-то в детстве, и внезапно оно оказалось отнято. Да, частично по ее вине, но кто знал, как воспользуются ее словами люди? Имей она большие привилегии в той реальности, что являлась ей неподвластной, она бы обратила свой гнев на этих глупых и недальновидных существ. Да только «звери» все сделали за нее. И теперь мстить было некому. Не Трехликой же за ее наказание. Пресветлая Мать была права: гарантии в том, что следующим шагом они не уничтожат всю Альтерру, не существовало. Хоть и сделают это, бесспорно, из благих побуждений.
Нет, не так.
Она сделает.
Хэдес здесь был абсолютно ни при чем. Осознание того, что супруг отбывает ее наказание, по сути, последовал в ссылку за ней, обожгло. Если бы не цепь, она бы могла просто разорвать их союз, стерев мужчине память и позволив жить спокойно дальше. Хотя, если вспомнить, он что-то говорил о возможности разрушить цепь ценой жизни одного из них. Проблема заключалась лишь в том, что умирать даже при столь незавидной участи Илисса не собиралась. Такой выход казался чересчур простым и малодушным. И существовала еще одна причина, по которой собственная гибель даже во благо жизни супруга являлась неразумной. Это была бы двойная смерть.
Требовалось искать иной путь. Ведь если в соседних реальностях нашлись какие-то варианты обхождения цепи, должны были существовать и другие. Наверняка имеются способы хотя бы заглушить ее отдачу, чтобы увеличить расстояние между концами и спокойно существовать порознь. Из Бездны бежать, возможно, некуда, но она бы определенно смогла перебросить Хэдеса обратно в Срединный мир и взяла бы всю вину за это на себя. Пресветлая Мать не посмела бы его наказывать вновь. А ей уже ниже падать некуда. Только как протянуть период с неизвестной длительностью, пока будут проводиться поиски метода ослабления или стирания связи? Принять ту самую роль, что окончательно их отдалит друг от друга и позволит потом без проблем провести разделение? Или насладиться последним отрезком времени, стараясь не думать про «потом»?