Дрожащим ногам все же хватило сил дойти до постели. Потому что падать на пол ей все же не пристало, каким бы отвратительным состояние ни было. И уж тем более под любопытным взглядом некроманта, даже не пошевелившегося, чтобы ей помочь. Хотя уж этого-то старшая дочь рода Д’Эндарион точно не ожидала. Пальцы не сразу ухватились за край покрывала, сначала мазнув по мягкой поверхности и сжав лишь воздух. Единственное правило, на которое сейчас Кейра была готова наплевать – вечернее купание и смена платья. Хозяин ложа как-нибудь переживет ее потрепанный и грязный вид. А она сама в текущий момент куда сильнее нуждается в крепком сне, нежели в горячей воде и избавлении от чужой крови. Ее на ней все равно слишком много, чтобы брезговать видимой глазу.
Дэй усмехнулся, наблюдая за устраивающейся на второй половине кровати женщиной, профессионально игнорирующей его присутствие. Нет, он, в принципе, и не думал, что она заявится беседы вести. Но абсолютное молчание было как-то не совсем в привычках Наследницы. И в каком ключе расценивать столь странное ее состояние – мужчина пока плохо понимал.
Затухающее сознание экры, проваливающейся в сон, туманным обрывком выдернуло из памяти давний разговор о доступе гостям в особняк некроманта. Помнится, приглашение выделялось лишь мертвым персонам. Тогда становилось интересно, как она вообще сюда смогла попасть, особенно при незнании координат.
И не рискует ли она завтра проснуться уже в качестве мертвой куклы.
***
Если бы в Нижнем Мире существовала смена времени суток, можно было бы сказать, что в доме, занимаемом правящей четой, с утра творилась подозрительная активность, поднятая Илиссой. Но с учетом того, что здесь граница между «вчера» и «сегодня» стиралась, и дни превращались в единое бесконечное полотно, обитатели особняка скорее назвали бы это не самым удачным пробуждением хозяйки, носящейся из помещения в помещение и не дающей спокойно поработать супругу. Хэдес еще после просьбы Илиссы занял кабинет, где разве что не спал, потому что пытался использовать каждое свободное мгновение на работу. Маленькая энергетическая «снежинка», принесенная из давнего вояжа по мирам и теперь зависшая в пустоте стеклянного куба, слабо светилась: количество печатей и цепей, наложенных на нее, не поддавалось подсчету. Мужчина, невероятно бледный и готовый хоть сейчас отнять хлеб у Форха, отвечающего за ночные кошмары, тяжело дышал, не спуская глаз с будущего мира, за столько дней не ставшего даже на самую малость больше. Для одного лишь создания ядра этой реальности требовалось несколько лет и слишком много энергии. Он и без того отдавал от себя все, до капли, восстанавливаясь потом сутками. Однако этого не хватало, и собственными силами ему придется творить долго. Очень долго.
До безумия хотелось верить, что время не закончится в самый последний момент.
- Хэдес! – влетевшая в кабинет Илисса, подозрительно счастливая и сияющая так, что, кажется, и скопившийся в углах мрак разбивался об ореол света, окружающий ее чуть округлившуюся фигурку в более свободном, нежели она привыкла, но все таком же откровенном платье, окликнула мужа. Дернувшийся от громкого звука хозяин кабинета мутным взглядом осмотрел супругу, не совсем понимая, что вообще происходит, и по какому поводу радость. Заметив его чересчур неживой вид, женщина нахмурилась, становясь спокойнее и недовольнее одновременно.
- Ты перебарщиваешь с жертвами, - сообщила она, оценив покрасневшие белки глаз, под которыми залегли тени, трясущиеся руки и потухшую вязь рисунка на лице, лучше всего остального отражающую состояние Первородного, - и рискуешь умереть раньше, чем закончишь хотя бы ядро.
Осторожно отбросив спутанные светлые пряди от лица мужчины, Илисса вздохнула. Ей уже не нравилось абсолютно все: и ситуация, в которой они находились, и любые выходы из нее. Все сотворенное ими – особенно сосуды в подвалах Альянса – Трехликая обязательно обнаружит, здесь лишь вопрос времени, что уйдет на это. И новые прегрешения, и старые – даже их треть тянула на полноценное развоплощение. Ждать вердикта, ничего не предпринимая, не смогли бы они оба, тем более зная, что это может отразиться на не рожденном ребенке. Работать вот так, выжимая из себя все, было опасно для состояния самого Хэдеса. То, что он носитель крови Высших, от банального перерасхода сил и энергии не спасает. А обрести свободу ценой жизни мужа она бы не желала.
- Я контролирую ситуацию.
- В Бездне я видела такой контроль, - прокомментировала сказанное Илисса, складывая руки на груди, - Если ты так сильно не хочешь терять время, тебе нужна подпитка. С радостью бы предложила свою энергию, но ребенок тянет все, что только может, - к сожалению, этот вариант и правда отпадал, - Однако, не забывай, что у нас немало материала, учет которому никто не ведет.
- О чем ты? – мужчина недоуменно поднял голову, понимая, что не скоро еще супруга оставит его наедине с творением. Если она чем-то загоралась, то не успокаивалась до тех пор, пока не исполнит задуманное. Сейчас она намеревалась помочь ему, и – видит Ангус – лучше бы не посещали такие мысли ее светлую голову. Кто пострадает на сей раз, предположить было сложно.
- О «зверях», сброшенных Трехликой в Бездну после той Войны. И об энергии, скопленной в подвалах Альянса. Мы имеем к ней полный доступ, ты помнишь?
- Если последнее я могу еще понять, то логика твоих мыслей в отношении первого мне неясна.
- Твои резервы впечатляют, однако, ты же знаешь, что они не бесконечны, и всегда есть куда увеличить сосуд, - как маленькому пояснила Илисса, присаживаясь на покрытую пылью кушетку – чувствовалось, что слуг сюда муж не пускал, а сам бы точно уборкой заниматься не стал. Странно даже, что сам пылью и паутиной не зарос. – Можно провести смешение крови и попробовать при этом перетянуть часть энергии этих экземпляров на тебя. Заодно посмотрю, как отреагирует их кровь на твою, - последняя фраза заставила Владыку Бездны насторожиться и как-то странно усмехнуться про себя. Вопросы отпали мигом – судя по всему, именно за этим женщина и пришла в кабинет, поскольку ее глаза в момент визита блестели чересчур маниакально. Ничего против очередного эксперимента жены он не имел: все равно твари останутся в Нижнем Мире, где не представляют никакой угрозы – и без них полно «красавцев». А вот покушение на его собственную кровь воспринялось уже с большей настороженностью. Хэдес почему-то не сомневался, что если бы не ребенок, носимый под сердцем, Илисса бы сама поделилась драгоценной жидкостью с объектами эксперимента. Но ей так рисковать было нельзя. А иных Первородных поблизости не наблюдалось.
- Зачем тебе сдались эти смески? – осведомился мужчина, акцентируя внимание на главном, - Их мощь и без того некуда увеличивать.
- Они неуправляемы, - недовольный вздох выразил все мысли собеседницы, - однако сюда их скинули зря. Из такого исходника может получиться очень сильная раса, не уступающая даже созданным Трехликой. И я бы хотела, чтобы они стали одними из тех, кто поселится в нашем мире. Мне кажется, я знаю, как провести привязку и не дать им убивать «своих», но нужна кровь будущего хозяина.
- Предлагаешь мне заиметь «ручную зверушку»? Все еще не понимаю в этом смысла.
- Не совсем. Просто если окажется, что привязка работает, значит, можно воздействовать на их сознание, как в случае с любым другим разумным существом. Ты же знаешь, что при этом необходим зрительный контакт с объектом, а эти загрызут быстрее, чем я успею с ними поздороваться. Но если можно влиять на сознание, значит, можно вывести из них высшую расу. Для пробы я бы даже отправила их в ограниченном количестве в Срединный мир, а там, последив за ходом событий, определилась бы, что еще следует поменять.
Слушающий рассуждения супруги Хэдес едва заметно улыбался, понимая, что сейчас Илисса все равно всецело в своих идеях и его внезапной эмоции не увидит. Ему нравилось это ее состояние увлеченности, если оно не перерастало в одержимость, хотя в последнее время подобное случалось все чаще. Поглощенная очередной мыслью женщина притягивала к себе внимание, настолько, что хотелось черпать исходящую от нее энергию, которой не удавалось полностью насытиться. Сколь бы безумны ни были предположения, исходящие от нее в такой момент, их смысл все равно ускользал. И оставались мгновения, воздействующие на обоих как-то странно. Возвращающие силы и желание жить.