- Потому что я не желаю оплакивать твою кончину через несколько дней.
- Значит, вера – фальшивое чувство? – задумчиво произнесла женщина, разглядывая трещины на дверце шкафа. Классифицировать в этот момент собственные ощущения казалось абсолютно невозможным, разве что злость накатывала волнами, моментально уничтожаясь какой-то обреченной усталостью. Хотелось закрыть уши и глаза, пропасть в пустоте и забыть обо всем, что было когда-то. Стереть собственное существование и мир. Родиться кем угодно, но без воспоминаний. Потому что она наверняка бы привыкла к новым условиям, будь изначально другим человеком. Не первородной. А серой фигуркой без дара и привилегий. Слабой и мерзкой.
- Я не могу ввести тебя в Альянс – засветишься перед Трехликой, и она уничтожит нас обоих, - он попытался коснуться щеки супруги, но она отшатнулась от него, - В Бездне тебе сейчас не место, тебя не примет тот мир, пропитанный тленом и магией. Я обещаю, что как только все закончится, к тебе вернется дар, и спадет личина. И ты вновь увидишься с сыном.
- Я хочу тебе поверить, - отошедшая к окну женщина скрестила руки на груди, - Но не знаю, когда смогу это сделать.
- Если даже Трехликая решит воздать нам за все, твое наказание будет во много раз мягче, потому что сейчас ты абсолютно неопасна для мира.
- Уходи.
- Илисса… - еще одна попытка дотронуться до супруги была пресечена внезапно появившимся из складок платья коротким кинжалом. Простая самозащита, не способная причинить серьезного вреда одному из самых сильных сыновей Богини, но абсолютно ледяной взгляд раскосых глаз сработал сильнее любого клинка. Хэдес сделал шаг назад, продолжая смотреть на женщину, запоминая каждую черточку той, в чьем сознании теперь он был абсолютно чужим человеком, и, замерев на секунду, растаял в пространстве, оставляя ее одну.
Ослабевшие ноги подкосились, но Илисса нашла в себе остатки сил, чтобы дойти до дивана и рухнуть на него. Ее трясло. Так, словно резко опустошили все резервы, заставив продолжать особо сложный ритуал. Да, она прекрасно осознавала, что сама виновата во всем, что именно ее одержимость экспериментами привела к такому концу. Но даже подобное понимание не могло враз успокоить и предложить выход из ситуации. Холодные пальцы, комкающие подол платья, почти не сгибались, воспринимаясь чужими. Воздух, пропитанный пылью, заполнял легкие с каждым глубоким и неритмичным вдохом.
Цепляться было больше не за что, надеяться, возможно, тоже. Вот только жить дальше – стоило. Просто чтобы доказать самой себе, что это далеко не предел для ее сил, которые отобрали. И ее делал не дар, не громкий статус, а проклятый характер. Урок получен и усвоен. С чистого листа не начать, но историю всегда можно продолжить.
Особенно, если жизнь слишком длинная, чтобы увидеть в ближайшей перспективе ее конец.
Быть может, теперь Илисса не обладала той хищнической красотой, что привлекала почти каждого представителя противоположного пола. И сама бы себя она в новой личине оценила как нечто не самое страшное и годное к переработке, но отнюдь не интересное. Тем не менее, быть может, роль играл магнетизм, свойственный всем детям Трехликой, быть может, что-то иное. Но остаться без внимания даже при подобной внешности у молодой женщины не получалось.
Казалось, что она вернулась на много лет назад. Туда, где существовали почти ежедневные свидания, где не прекращались ухаживания со стороны, доводившие ее вечного супруга до бешенства. И иногда даже стоившие жизни особо настойчивым и неразумным воздыхателям. Это было слишком давно, с той девочкой, что не знала о своем будущем. И если тогда она принимала все знаки внимания ради реакции Хэдеса, сейчас она это делала скорее по привычке, запоздало понимая, что ждать чьего-то приступа ревности бесполезно. Не примчится же он из Бездны, чтобы отвадить очередного кавалера. Хотя, наверное, этого она бессознательно ждала в первые дни.
И медленно, очень медленно училась хоть что-то чувствовать, не связанное с мужем и сыном. Расставание с последним переносилось хуже всего, хоть и здесь Илисса не могла не признать, что она бы одна не вырастила ребенка, тем более с таким уровнем дара, да еще и среди людей. И с отцом Эрвигу сейчас будет как минимум безопаснее. А она и вправду не перенесла бы и нескольких дней в Бездне при нынешнем статусе.
Только разум может сколько угодно признавать чью-то правоту, а первородная цепь, усиленная материнской любовью, продолжит свое дело.
Однако Хэдес не мог просто ее оставить. Он обещал – себе, ей, сыну, – что все это лишь временная мера. Что нужно просто подождать. Год, два, пять. Он не знал, какой период потребует создание мира, потому что это кардинально отличалось от обычного копирования с имеющегося макета. А его практические навыки в этом вопросе были настолько минимальны, что чудом станет вообще удачный исход дела.
И потому, в редкие дни, когда, кажется, сознание начинало переставать верно воспринимать окружающую реальность, Владыка вырывался в Срединный мир. На несколько часов, сменив личину, максимально заглушив ауру. Появлялся там, где находилась Илисса, и просто наблюдал. Впитывал в себя каждое ее движение, каждый вдох и выдох, каждый едва заметный жест. То, как она отбрасывает с лица короткие пряди темных волос, как потирает виски из-за вернувшейся головной боли, как перехватывает поудобнее кипу книг, грозящуюся развалиться в процессе переноса из одной комнаты в другую.
В еще более редкие ночные визиты он мог даже коснуться ее лица, разглаживая морщинку на лбу, возникшую – он даже и не сомневается в этом – из-за очередного ночного кошмара, наверняка связанного с не отпускающими ее воспоминаниями. И иногда он видел ее слезы. Те, что она боялась показать даже наедине с собой. Постыдные для нее. Потому что не свойственные. И в такие моменты Владыке Бездны становилось еще хуже: чем дальше, тем сильнее ему хотелось наложить на супругу заклятие забвения и дать ей возможность жить среди людей. Как человек.
Оставить ее в покое, остаться ее дурным сном, который никогда не претворится в реальность.
И, если бы не сын, которого он попросту не имел права оставить совсем без матери, именно так бы Хэдес и поступил. Потому что он не мог дать гаранта в их счастливом будущем. Он уже нарушил свое главное обещание – позволил своей женщине почувствовать боль. Из-за него.
Успокаивало лишь одно: с течением времени словно и впрямь ее чувства притуплялись. Все чаще на еще непривычном лице – казалось, он никогда не примет эту временную личину – проскальзывала родная улыбка. Пусть и адресованная не ему. Вызванная не им.
Ему оставалось лишь занять позицию незримо охраняющего ее существа, потому что роль Темного Властелина он уже сыграл. Профессионально. Настолько, что и самому впору поверить. И ежели когда-нибудь потом она сможет простить и принять все его действия, это будет считаться чудом.
Если они до него еще доживут.
***
Стены, сложенные из темного грубо отесанного камня, многочисленные портреты видных деятелей, когда-либо занимающих кресла этого органа власти, обилие света и постоянно встречающиеся ей на пути мелкие служащие, привычно легкими кивками приветствующие женщину: все эти детальки складывались в единую картину, именуемую Альянсом. Однако его ядро простым глазом было не узреть, поэтому придется еще немного подождать. Сначала требуется засвидетельствовать свое почтение нынешним обитателям глубоких кресел и обрадовать их произошедшим. И только потом спускаться в подвалы, ради которых и затевалась вся эта схема с попаданием в члены Альянса.
Все же, устранение Тьерриана оказалось и вправду полезным. Потому что центральное место автоматом освободилось, и претендентов на него не нашлось. Нет, бесспорно, желающих-то собралось немало, однако против крови ничего не сделать. Выбитые на скрижалях условия обойти невозможно. Кресло предложили одному из ее дальних родственников, действительно имеющему в своих жилах кровь Высших, благодаря каким-то там похождениям его предков налево. Как обходилась цепь – Наследница предпочла не узнавать. Хотя, быть может, смешение крови было обязано не изменам, а отдельно проводившимся ритуалам. В любом случае, у родственника «внезапно» обнаружился ворох причин, по которым он никак не мог возглавить Альянс, почему и выдвинул Кейру на этот пост, с чем согласилась добрая половина рода Д’Эндарион. И о чем эта самая половина была ни сном, ни духом. Иногда хотелось воздать должное некроманту с его умениями подделать документ и чужие подписи.