Только чем дальше, тем сильнее крепли подозрения. Вспоминались детали, анализировались незначительные мелочи, что слишком о многом говорили. Жесты, взгляды, запахи, манера речи, осанка, желания. Он мог перечислять до бесконечности, но вместо этого просто намечал себе точки, что могли подтвердить или опровергнуть гипотезу. Проверял, рискуя. Вплоть до заточения Наследницы в Цитадели играл в «да» или «нет», зная, что почти ничего не теряет. Даже если ответ положительный, какова вероятность счастливого исхода? И ему все равно предстоит убить девушку, исполняя клятву, разве что не хотелось бы сделать это раньше времени. Оставалось ждать, исполняя пункты один за другим, и наблюдать. Понимая, что даже если все так, как он предполагает, сама супруга не помнит ровным счетом ничего.
И когда последнее испытание склонило чашу весов в сторону истины, пришло понимание игры, что продолжали Высшие. Принятие собственной роли, но желание сменить статус из послушной фигурки в равноценного игрока. Троица почти божественных персон пыталась решить, как долго будет вспоминать вторая сторона, и сможет ли вообще это сделать. Он – подтолкнуть женщину к самостоятельному разрушению печатей, что, по всей видимости, оказались крепче его собственных. И параллельно стоило что-то сделать с их наказанием, что ему порядком надоело. Хэдес знал, что ни о каком счастливом исходе говорить не стоит: подобная карта для них никогда не выпадет. Однако искупить свою вину перед супругой он был обязан, пусть и ценой собственной судьбы, что получит черную метку.
Потому что не попытайся он тогда напомнить ей о себе и их браке, не сорвавшись, он бы успел закончить мир и вернул жену, получив для нее и сына новую, чистую реальность.
А вместо этого стер все живое с Альтерры, во весь голос заявив Трехликой о своих действиях.
Если бы сейчас, в этом теле, с этими способностями, годящимися лишь для маскировки и теневых дел, но никак не для созидания, чего инцы никогда не умели, он мог сотворить мир с нуля, он бы определенно этим занялся. Да даже будь он в силах продолжить когда-то прерванную работу – не пожалел бы ничего на это. Но то ядро, едва-едва окрепшее, было уничтожено Высшими, когда вытаскивались наружу все грехи властвующей четы. А для нового требовался в первую очередь кристалл, что существовал лишь в каком-то из соседних миров. Мужчина не помнил даже координат этого мира: о процессе развития из кристалла полноценного ядра, на которое еще нужно было нарастить оболочку, можно было и не думать – толку нет.
Единственное, что он мог – заставить Илиссу вспомнить. И отпустить ее душу, позволив ей найти покой, пусть даже в Бездне. Когда-то она просила его об этом, но дикое чувство собственничества, не искореняющееся ничем, выбилось на первый план, убеждая в том, что это невозможно. А сейчас, когда все возможные пути отсеклись, захотелось лишь одного: освободить женщину, не заслужившую всего этого. Да, ее вины в случившемся немало, но только и он искупался в крови не меньше ее. Поэтому, постепенно изучая материалы в различных Хранилищах и с трудом, но найдя нужный фолиант, он приготовился к проведению ритуала, что навсегда разрушит связь между ними, уничтожив и его самого. И вновь все цели смешались, изламываясь и меняя курс, когда в ее глазах он сумел прочесть прощение.
И просто вновь не смог от нее отказаться, сжимая до боли тонкие запястья с голубоватыми венами, оставляя на них следы от чересчур сильного захвата. Это чувство было сильнее разума.
Только решившая переиграть Высших женщина не оставляла ему выбора.
Хэдес знал, что Илисса пойдет на все, лишь бы оставить победу за собой. Увидев, сколь много она готова отдать за спасение дочери, что ни разу не прижала к груди, а лишь вынашивала несколько месяцев под сердцем, пока он – вновь он! – не порвал и эту ниточку, осознал, что супруга совершенно не изменилась. И все так же не задумывается о последствиях своих шагов, а потому может согласиться на любую сделку. Впутаться в любой ритуал, лишь бы остановить безумную игру почти божественной троицы.
Книга, что читала женщина, осталась раскрытой, когда утомленная тяжелым днем Илисса уснула, даже не сменив платье. С трудом отобрав у нее фолиант и не без усилий разобрав рукописную вязь, побледневшую от времени, мужчина обернулся к спящей супруге, желая умертвить ее тут же. Потому что был способен предугадать ход мыслей, и все эти не озвученные ходы его ничуть не радовали. Ни возможный эксперимент, коих ему хватило еще в их первой жизни, ни простой клинок под ребра. И то, и другое отнимало у нее самой шансы обнулить вероятность нового перерождения. А наслаждаться мирными пейзажами Нижнего Мира в одиночестве бывший Владыка Бездны точно не собирался. Они разделили клятвы и связали свои судьбы. Если она так желает послать его за Грань, то и сама отправится туда же.
Не в его силах было создать иллюзорный клинок, что бы сделал эту работу максимально чисто и четко. Но он, в конце концов, являлся магом смерти, что было отнюдь не профессией, а направлением дара, развитого уже последующей учебой. И потому найти хотя бы один способ договориться со стражем Врат Хэдес мог. Цена роли не играла.
Вернувшись вместе с супругой из домашнего святилища рода МэгРоан, мужчина уже знал – у нее не осталось причин жить. А потому ожидать последнего удара стоило в любую секунду, и более медлить мужчина не имел права. Наполняя бокал Илиссы вином, он с затаенным ожиданием и надеждой следил за тем, как тонкие губы касаются стеклянного края, и багровая жидкость постепенно исчезает, оставаясь лишь едва заметными каплями на прозрачных стенках.
Действие яда должно было начаться через несколько часов.
Его собственная смерть решила не задерживаться, прибыв чуть раньше, чем он ее ожидал, и поприветствовав пустотой внутри, образовавшейся в миг, когда сгустки энергии, сплетенные в иллюзорный клинок, вошли в плоть.
- Интересно, кто сейчас стоит во главе Нижнего Мира, - усмехнулась женщина, закашливаясь и чувствуя во рту такой привычный привкус крови. Правда, в этот раз – собственной. «Зверь» спал, и оценить этот прощальный подарок было некому. Да и не до этого сейчас было, потому что внезапная слабость и раздирающий легкие кашель наталкивали на мысли иного рода. Например, о своеволии супруга.
- Уже строишь коварный план по его свержению? – не смог удержаться от комментария мужчина, почти из последних сил протягивая немеющую руку к лицу вечной супруги, чтобы стереть кровавую дорожку, прочертившую свой путь от уголка ее рта вниз по подбородку. Пальцы слушались неохотно, словно бы были выкованы из цельного куска гранита. Он даже боялся, что его прикосновения будут болезненны для женщины.
- Ты ведь не будешь против маленького переворота? – она все еще пыталась держаться, как и всегда, хотя силы и жизнь покидали ее по капле. Но до самого конца она хотела оставаться в его глазах все той же самоуверенной и строящей свою судьбу собственноручно женщиной. Какой он всегда ее знал. Какой она была во всех жизнях, вне зависимости от того, как насмехались над ее личностями Высшие.
- Я не скажу ни слова поперек, даже если ты разнесешь всю Бездну.
- Только пообещай мне одну вещь, - вдруг сменившимся тоном попросила она; через привычный образ мелькнуло лицо маленькой девочки с косичками, что когда-то сумела завладеть его сердцем, - Найди меня, …где бы мы ни оказались. Даже если нам не повезет, и это не последнее наше перерождение… - вновь закашлявшись, она продолжила уже почти шепотом, - Просто найди мою душу.
Прощальная улыбка была смешана со вкусом крови и соленых слез на губах. Сплетенные пальцы уже бы никто не разомкнул – они почти окончательно застыли, отчего две фигуры медленно становились похожи на статуи. Кулон рассыпался прахом, выпуская из этой клетки маленький яркий огонек ее души. Души, что уже давно была чернее самого темного сгустка мрака в дальнем уголке Нижнего Мира и обагрена кровью. Но она все еще изо всех сил светилась, устремляясь ввысь, хоть и зная, что Садов Трехликой ей не достигнуть.
Тем более что прикованная к другой стороне цепи первородного союза душа некроманта совершенно точно летит в Бездну.
И скоро она отправится следом. Как когда-то давно.
В самой первой жизни.