Звонок Иванова застал Егора на полпути домой. Исполняющий обязанности, в свойственной ему безапелляционной манере, приказал Волкову немедленно приехать в резиденцию. Егор досадливо поморщился, но не стал возражать. И уже через несколько минут, расплатившись с очередным таксистом, вошел в гостиную, осеняя себя ритуальным знамением.
В кресле, разложив на коленях ноутбук, сидела Таисия Соловьева, молодая Искра. Двадцать один год, обрела Дар в девятнадцать.
Соломенного цвета прямые волосы, чуть бледная кожа худого лица, не лишенного хрупкой, немного печальной, красоты. Прямой нос, крупные зеленые глаза, немного опущенные вниз уголки рта, что придавало образу вид утонченной грусти. Стройность фигуры подчеркивало приталенное платье цвета горького шоколада. Узкая ладонь поддерживает шелковый палантин, покрывающий острые плечи.
Недавно из Школы, Таисия номинально считалась религером, но обладала даром предвидения и потому не допускалась к Поединкам. Покойный Сухнов наставлял ее, помогал развивать способности. В перспективе, девушке отводилась роль Координатора одной из ячеек, но до тех пор она должна была набраться опыта. Ее Искра была еще очень слаба, способности нестабильны.
Говоря по чести, Соловьеву никто из матерых религеров не воспринимал всерьез. Не был исключением и Егор.
— Привет, Тая, — бросил он девушке, вешая на торчащий из стены крючок куртку.
Девушка, только сейчас заметившая появившегося мужчину, испуганно вздрогнула, поднимая большие глаза от экрана. Спешно отставила ноутбук на журнальный столик в порыве подняться для уважительного полупоклона.
— Здравствовать и тебе, брат…
— Сиди-сиди, — попытался остановить ее жестом Волков.
Но вбитые в Школе порядки и традиции взяли свое. Девушка все же поднялась, опустила в полупоклоне голову. Волосы соскользнули с плеч, легким занавесом закрывая лицо. Волков невольно залюбовался.
— Будь зрячей, — поспешно ответил он.
— Будь зрячим, — ответила девушка, и на этом традиционное приветствие закончилось.
Когда Таисия вновь заняла место в кресле, Егор спросил.
— Чего такая хмурая?
Девушка поправила паланкин, ее глаза влажно блеснули.
— Кирилл умер, вот я и…
— Тая…
— Я знаю, что смерть это лишь переход в иной мир, — поспешно закивала Соловьева, опережая слова Волкова. — И я знаю, что не должна впадать в скорбь и уныние. Но мне все равно тяжело, мне не хватает его доброго слова и мудрого совета.
Одноглазый вздохнул. Он давно уже забыл, как нужно успокаивать и сопереживать. Забыл и, говоря по чести, не очень хотел вспоминать. Поэтому он присел перед девушкой на корточки, накрыл своей, кажущейся огромной, ладонью ладоши девушки. Глядя в глаза, сказал:
— Тая, послушай. Кирилл был хорошим наставником и человеком, его уход огромная утрата для всех нас. Но он был религером, а значит, каждый миг был готов к подобному исходу. Как и каждый из нас. Когда-нибудь тебе предстоит стать Координатором, отправлять на Поединки своих братьев и сестер. И слабости человеческой души не должны одержать верх над задачами служения нашей вере. Это твоя плата за Дар, это твой тернистый путь к Истине. Поэтому отпусти тяжелые мысли, соберись и с новым упорством продолжай развивать и укреплять Искру. Мертвых не вернуть, а от силы твоего Дара будут зависеть живые.
Девушка поджала губы, но кивнула, соглашаясь со словами Волкова.
— Просто мне показалось, что все слишком быстро забыли его, — произнесла она полушепотом.
— Жизнь продолжается, — Егор поднялся. — Мой тебе совет — не привязывайся ни к кому. Будет легче терять. А терять придется, для всех нас смерть лишь дело времени.
— Егор! — раздался сверху голос Иванова. Он вышел из рабочего кабинета и стоял у перил второго этажа. — Я тебя жду.
— Иду, — откликнулся Волков. Повернулся к Таисии, сказал. — Если что — обращайся. Я всегда помогу, подскажу.
Девушка вновь кивнула, быстрым движением вытерла глаза тыльной стороной ладони.
— Спасибо.
Волков ободряюще улыбнулся ей, пересек зал и стал подниматься по лестнице, скользя рукой по перилам.
Николай терпеливо выждал, пока Волков окажется рядом, жестом пригласив следовать за собой.
Рабочий кабинет Координатора был просторен и светел. Скошенный в одну сторону потолок мансарды, бледно-зеленые обои, насыщенно-темный дубовый паркет. При входе в глаза бросалась небольшая картина, висящая над письменным столом — одинокий человек, бесстрашно шагающий навстречу поднимающейся над горизонтом волне цунами. Серые, черные и темно-зеленые тона разгневанной стихии резко контрастировали с золотистой фигурой человека, он ярким пятном выделялся на темном фоне.