— Могут ли души умирать? — спросил Гермес.
— Да, — ответил голос Озириса, — многие погибают, спускаясь в материю. Душа есть дочь небес, и ее странствие есть испытание. Если в своей безудержной любви к материи она потеряет воспоминание о своем происхождении, таившаяся в ней божественная искра, способная превратиться в сияющую звезду, возвращается обратно в эфирное пространство, и душа рассеивается в вихрях грубых элементов.
Страшная, бушующая буря окружила Гермеса черным облаком со всех сторон. Семь сфер исчезли в густом тумане. Он увидел в них тени людей, бьющихся и испускающих страшные крики; их хватали и разрывали на части призраки чудовищ и животных посреди невыразимых стонов и проклятий…
— Такова, — раздался голос Озириса, — судьба душ неисправимо злых и низких. Их мучение кончается лишь с их уничтожением, которое есть потеря всякого сознания. Но взирай: туман рассеивается, семь сфер появляются вновь. Посмотри, видишь ты рой душ, пытающихся подняться в лунную сферу? Одни из них падают на Землю, сметенные вихрем, как стая птиц под напорами бури, другие сильными движениями крыльев достигают высшей сферы, которая и увлекает их в своем вращении.
Достигая ее, души снова начинают узнавать божественное. Но на этот раз они не удовлетворяются возможностью отражать его в одних лишь мечтах о недостижимом счастье. Они проникаются им, впитывают его в себя, удерживают его с ясностью сознания, просветленного страданием, с энергией воли, выкованной в борьбе. Они становятся светлыми, ибо они хранят в себе божественное и излучают его в своих проявлениях. Укрепи же свою душу, Гермес, и да прояснится твой затуманенный дух при виде этих летящих душ, поднимающихся до седьмой сферы и рассыпающихся там подобно снопам искр, ибо и ты можешь последовать за ними. Для этого необходимо лишь одно: желание подняться.
Взгляни, как они роятся и, описывая круги, соединяются в божественные хоры. Каждая приближается к своему Гению. Наиболее прекрасные пребывают в области Солнца, наиболее сильные устремляются к Сатурну. И лишь немногие поднимаются до самого Отца, становясь среди совершенных сами совершенными; ибо там, где все кончается, все начинается вечно, и все семь сфер возглашают: «Мудрость! Любовь! Правосудие! Красота! Слава! Знание! Бессмертие!»
«Вот что видел древний Гермес, — говорил иерофант новому посвященному, — и что передали нам его преемники. Слова мудреца подобны семи нотам лиры, заключающим в себе всю полноту музыки, вместе с числами и законами Вселенной. Видение Гермеса походит на небо, неизмеримые глубины которого усеяны созвездиями. Для ребенка это — синий свод с золотыми гвоздями, для мудреца это — безграничное пространство, в котором вращаются миры в чудном и таинственном ритме. В этом видении заключаются знаки, числа и ключи, отмыкающие все сущее. Чем более ты научишься созерцать и понимать это видение, тем более будут раздвигаться перед тобой его границы, ибо один и тот же основной закон управляет всеми мирами»
И пророк храма начинал объяснять священные тексты. Он сообщал, что доктрина Глагола-Света представляет Бога в состоянии полного равновесия. Он доказывал его тройственную природу, которая в одно и то же время разум, сила и материя; дух, душа и тело; свет, глагол и жизнь. Сущность, проявление и вещество — вот что образует закон тройственного единства, сверху донизу действующий во всей Вселенной.
Приведя, таким образом, своего ученика к идеальному центру мироздания, к творческому началу, Учитель развертывал его сознание во времени и пространстве и во всем разнообразии расцветания жизни, ибо вторая часть видения Гермеса изображает Бога в динамическом состоянии, т. е. в процессе деятельной эволюции видимой и невидимой Вселенной.
Семь сфер, соединенных с семью планетами, символизируют семь жизненных начал, семь различных состояний материи и духа, семь миров Солнечной системы, через которые каждый человек должен пройти в своей эволюции. Семь гениев, или семь космогонических божеств, являются владыками и представителями каждой из семи сфер, причем сами они представляют собою наивысшие плоды предшествующей эволюции.