Таким образом, на протяжении всех войн возникал вопрос о реформе галликанской церкви. Под сомнение ставился сам принцип: не является ли он первопричиной Реформации, ставившей в вину священнослужителям не то, что они «плохо живут», а то, что они «плохо веруют»? В годы пребывания на папском престоле Павла III сталкиваются две концепции: концепция Эразма Роттердамского и непримиримая концепция. Теперь же победу одерживает вторая из них. Две первых сессии Тридентского собора (декабрь 1545 — март 1547 гг., март 1551 — апрель 1552 гг.) отказались от любого компромисса, касающегося методов толкования, догмы и практики. Третья сессия Собора, созванная 18 января 1562 г. папой Пием IV и его родственником Карло Боромео, закончилась 4 декабря 1563 г. Собор поставил своей задачей сохранить чистоту веры и церковной доктрины, он принял декреты о реформе духовенства, обучении священников в семинариях и сохранении католической иерархии. По настоянию его руководителя кардинала Мороне, собор объявил, что его решения будут иметь силу лишь salva apostolicae Sedis auctoritate, а кардинал Лотарингский приказал [37] приветствовать Пия IV как «пастыря всемирной церкви». Некоторые решения собора нарушали права галликанской церкви: 22 февраля 1564 г. кардинал Лотарингский, вернувшись из Рима, требует от Частного совета публикации решений собора и получает отказ.
Помимо факультета теологии в университете Парижа, который слепо упорствует в своей вере, папский престол располагает в королевстве значительными силами: прежде всего, это нищенствующие монашеские ордена, часть из которых прошла через Реформацию, но остальная часть, враждебная галликанизму, утверждала, что она близка к народу. Еще более деятельны иезуиты, новая милиция на службе Святого престола. Они появились в Париже в 1540 г., основали в 1563 г. колледж в Клермоне, а также два учебных заведения в Оверни. Перед лицом популярного в университетских кругах и среди элиты кальвинизма они твердят о примирении средневековой веры с достижениями Возрождения. Их противники сильны, и, по иронии судьбы, это те же Парламент и Сорбонна, которые осуждают протестантов и выступают против религии. Имеют место разнообразные коллизии, как например, противостояние между Версорисом и Этьеном Паскье, или попытка запретить преподавание теологии П. Мальдонату. Папский престол, склонный к примирению, заставляет умолкнуть теологов, запрещая «что-либо говорить или писать, так или иначе противоречащее декретам Тридентского собора или [38] буллам Сикста IV и Пия V относительно непорочного зачатия Святой Девы».
Если для иезуитов проблема восстановления своих позиций сводится прежде всего к вопросу воспитания элиты, то для кюре она состоит в том, чтобы взять верующих в свои руки. Основным полем битвы остается Париж: протестанты борются с католиками. Кроме того, идет борьба «политиков» или французских деятелей лиг (лигистов), против лигистов-фанатиков, или «испанцев». Проповеди по-прежнему играют важную роль в общественной жизни. Кафедра собора является в то время политической или религиозной трибуной, произнесенные с нее речи поднимают народ, полный эмоций, страстей — и безграмотный. Повсюду ходят памфлеты, но не все их читают. Основную роль играет устное слово. Духовник короля Арман Сорбен проявляет прямо-таки южный пыл. Бенуа, кюре из Сент-Эсташа, восстает против злоупотреблений прежних проповедников, против слишком тонкой аргументации схоластов, против толкований мистики и иносказательной интерпретации, против излишней дерзости, шутовской фамильярности и неприличных сравнений, обусловленных сатирическим пылом той эпохи. Влияние кюре в значительной степени основывается на умонастроениях населения: состязания в красноречии представляют собой всего лишь фон войн. После возвращения короля в Париж проповедники разоблачают «волков, рядящихся в овечьи шкуры». [39]
Церковное образование и профессиональная подготовка священников, ставшие основной темой Тридентского собора, должны обеспечиваться созданием семинарии в каждой епархии: семинарией будет руководить епископ с помощью двух членов капитула и двух других представителей городского духовенства. Сразу по возвращении кардинал Лотарингский — основатель Реймского университета (1548 г.), принимавший активное участие в выработке декрета «Cun adoleseentium aetas», закладывает в Реймсе фундамент первой семинарии (1567 г.). Ордонанс, принятый в Блуа (май 1579 г.), одобряет эту деятельность. Собрание духовенства в Милене разрабатывает проект уставов семинарий, рассылаемый «епархиям, которым это понадобится». Семинарий создается немного: две в Туле и в Меце, при открытом в 1575 г. университете Понт-а-Муссон; затем в Бордо, Сарлате, Базасе, Валансе, Эксе, Авиньоне. Некоторые семинарии открываются при колледжах и находятся в руках иезуитов. Семинарии в Тулузе, Руане, Родезе, Ажене, Оше работают с разным успехом. Промедление с открытием семинарий объясняется многочисленными трудностями: разрухой, отсутствием безопасности, вызываемым церковной дисциплиной раздражением, отсутствием квалифицированных специалистов в епископальных центрах, анархия в Лиге и разрыв с Римом во время пребывания на папском престоле Климента VIII, полагавшего, что французская церковь [40] может отделиться от Святого престола. Известен пример Карло Боромео в миланской епархии, но этому примеру никто не последовал, несмотря на стремление к обновлению, которое усиливается в первой половине XVII века.