…Сопение за спиной. О нет! Вчерашний «хомячок-тюфячок», глазки на щечках, как я ненавижу эту сытую породу. Он еще, похоже, не ложился, приехал в Бункер потусоваться. Гложет глазками мою спину. А мне сейчас — на мороз. Революция — тяжелая рутинная работа. Я таких хомячков еще в детстве отлюбила.
…Да что ты будешь… И в зеркале вместо моего собственного лица — его рожа. Взгляд такой, что лучше удавиться самой. Твою мать! Может женщина хотя бы минуту побыть одн…
— Рысь, ты что, бреешься?
Сразу убить?..
— Мужчина… — в воздухе раздается отчетливое клацанье зубов. — МОЖНО Я УМОЮСЬ?!
Щечки дергаются вместе с глазками.
— За «мужчину» ответишь…
Пять часов утра. Зима. До выборов — неделя. Листовок — море. Люди уже фактически мертвы. Тишина. Темнота. Мир висит на волоске.
И мой дикий хохот.
В черном зеркале из-за моего плеча озадаченно выплывает размытое мертвенно-белое лицо «НБ-Смерти» — Романа.
— Рысь, я с тебя тащусь… ты «истинный ариец»…
В этот момент Штирлиц как никогда был близок к провалу…
Весна 2004 года
…Найду — и убью.
Это просто.
Это гораздо проще, чем можно себе представить. Надо только найти. А в остальном… Я уже срослась с его смертью, она пропитала меня насквозь, она почти заменила мне кровь. Она тяжело оттягивает мне руки. Она прольется с моих пальцев, как скопившаяся на листьях дождевая вода. Его смерть шлифует меня, как нож. Его смерть войдет в него, как уже вошла в меня…
Такая мелочь, как честь… Не тебе, гнида, поднимать на нее руку. Я пригвозжу тебя к твоей смерти, я подарю себе это наслаждение. Никогда в жизни я ничего так не желала. Ты даже не поймешь за что. И меня меньше всего заботит, чтобы ты что-то понял. Наказывать тебя, что-то объяснять? Зачем? Просто найду — и убью. Как бешеную собаку.
Ты даже не поймешь. Кто бы сомневался. В этом-то все и дело. Мы не сошлись во взглядах на такую мелочь, как человеческая честь и жизнь. Так вот я утверждаю, что честь — дороже жизни. Особенно твоей. Для тебя норма — то, что пытался сделать со мной ты? Не обессудь. Для меня норма — то, что сделаю с тобой я.
Найду — и убью.
Кто-нибудь еще хочет спросить, почему я не вступаю в НБП?
Часть первая
Тропою партизанских автострад
Глава 1
Основной инстинкт мертвеца
Основной инстинкт — это инстинкт убийцы. Самое сильное, самое восхитительное чувство…
Тонко, изящно и жестоко
Что вы сделаете, когда вас убьют?
Я — вступила в РНЕ…
…Я не собиралась ничего писать. Я просто уже не умела. Были блистательные времена, когда я цинично буквально не делала шага, если он не подпадал под статью. Газетную публикацию, которую я могла продать. Души препарировались отточенными движениями скальпеля, вместо шариковой ручки тонко, изящно и жестоко сжатого в пальцах.
Я остро чувствую чужую патологию. Работа такая — ни на что не вестись, с ходу разоблачать любые попытки утащить меня в сторону, навязать свою картину мира.
Это сначала учишься подвергать все сомнению. Следующая стадия — ты перестаешь сомневаться. Все неправильное отметаешь сразу. К чистому — припадаешь и пьешь. И знаешь все помимо слов. Любые слова сыплются мимо. Нет, я могу очень внимательно впитывать всякую ересь. Лучше от этого никому не станет. Я кормлюсь тем, что выискиваю такие болячки — и расковыриваю их. Норма сама по себе — глубоко клинический случай, а отклонения от нормы — да журналисту только о них и приходится писать…