Но здесь есть еще один важный аспект. Апостол Иоанн, да и Сам Спаситель, говорят о катастрофическом и трагическом конце мира: когда большинство людей отвернется от Бога, и наступит почти полная апо- стасия. «По причине беззакония во многих оскудеет любовь» [Мф. 24: 12] — какие страшные слова... Христос наедине четырем ученикам около Иерусалима рассказывал о признаках конца мира, эти знания хотя бы отчасти просочились и стали достоянием Церкви и отобразились в Евангелии, например в так называемом «малом Апокалипсисе Марка» [Мк. 13: 1-37].
Но тем не менее в Евангелиях есть и совершенно другие образы. «Не придет Царствие Божие приметным образом, и не скажут: вот, оно здесь, или: вот, там. Ибо вот, Царствие Божие внутрь вас есть» [Лк. 17: 20-21], — учит Иисус. Это сказано не только в том смысле, что мы сами выбираем, кто в нас царит — Господь или мы сами. Это еще имеет и другой смысл: судьба прихода Царствия Божиего, того или иного конца мира, катастрофического или не катастрофического, она внутри нас есть. Здесь никакая социология не работает, как и в древнем споре Авраама с Богом о судьбе Содома [Быт. 18: 23-32]. Настоящих праведников, живущих в Боге людей, может быть немного, но благодаря им мир будет меняться иначе, чем катастрофически. Церковь может распространяться и мирно, потому что все в ней есть: и Христос, и таинства, и многовековая традиция праведности, пусть скрытая подлакированными официальными историями Церкви, но — есть.
Катастрофа совершенно не обязательна. Это только наш личный выбор. Может быть и другой путь. И поэтому Иисус соединяет триумф Церкви не только с катастрофическими событиями — огнем, голодом, и мором, а уподобляет его и тихому ростку, который прорастает из земли. Подобно тому как человек бросает семя и не видит, как оно растет, а оно растет, так же растет и будущий мир, будущий эон, Царствие вечное [см.: Мк. 4: 26-29].
Об этом очень хорошо написал буквально накануне войны один из замечательных наших богословов-мирян
Георгий Петрович Федотов в своем произведении «Эсхатология культуры». «Обе эти концепции конца (то есть катастрофическая и мирная. —А.З.) одинаково возможны, если не одинаково вероятны. Пусть историческая вероятность (как кажется сейчас многим) — за пессимистическим прозрением Апокалипсиса (это он пишет накануне Второй Мировой войны. —А. З.). Но надежда и любовь влекут нас к другой концепции. Во всяком случае, раз увидев ее, от нее нельзя отвратиться. Только она дает возможность сказать от всего сердца: «Ей, гряди, Господи Иисусе!» Иначе эта молитва не будет свободна от злорадства или сердечной узости (если бы мы призывали Иисуса, чтобы страдали если не мы — если мы считаем себя святыми, что тоже, надо сказать, большое превознесение, — то наши близкие. Мы хотим с кем-то свести счеты, может быть, путем Апокалипсиса. — А.З.). Недаром уже со II века Церковь молилась de mora finis — об отдалении конца (помните на ектенье: «кончина безболезненна, непостыдна, мирна». — А.З.). В этом сказалось не падение веры, а возрастание любви. Любви и ответственности за весь погибающий мир. Церковь — уже не только отбор мучеников и девственников, но в потенции — все Божие человечество»[181]. Вот так замечательно пишет об этом один из умнейших русских богословов.
Я думаю, что каждый христианин прекрасно осознает, что катастрофический конец мира очень возможен. И сполохи страшных войн, и Второй Мировой войны, и того, что происходит сейчас, нам говорят о том, что вот-вот, и конец уже наступает. И ад может начаться еще на земле, мы знаем это и по тем людям, которые вели, скажем, неправильный образ жизни: мы видим, что они еще даже физически не умерли, но уже находятся в муках ада, страдают от адских мук, еще живя на земле. Так же и мир на самом деле страдает от адских мук. Но человек может вокруг себя создавать и знамения рая, как создавали в своих жалких кельях и хижинах святые. Все зависит от нас.
И мы в своих делах, в своих семьях, в своих общинах, в своих государствах, в конечном счете — во всем мире, мы можем предложить миру другой путь — не путь катастрофы, а путь неприметного прорастания добра, не ад, а Царство Божие, не только на небе, но и на земле, по слову молитвы Господней. И чем нас меньше, тем больше должно быть наше усилие к миру и благу. И Господь будет с нами, потому что Господь — это Господь любви, и Он не желает никому погибнуть. Он желает «всем спастись и в разум истины прийти», а Он и есть Истина. И если Он желает всем спастись, то при таком спасении конечно же конец будет совсем не катастрофическим. И Вавилонская блудница, как многие блудницы в истории Церкви, сама придет и покается перед Христом. И принесет Ему свои незаконные или, может быть, даже оскверненные былым грехом приношения, которые спасут и ее, и других, и распахнет пред Богом створки ворот души своей, которая, по слову Тертуллиана, «по природе христианка».