Таким образом, методизм явился не чем иным, как обновленческим течением в англиканстве, рассчитанным на. расширение влияния религиозной идеологии. По этой причине ни иерархи Церкви Англии, ни господствующие классы сколько-нибудь серьезно не выступали против методизма и не ограничивали его рост.
В 1791 г., когда умер Уэсли, в Англии (вместе с Ирландией) было примерно 70 000 методистов, и после его смерти эта секта довольно быстро организационно оформилась в самостоятельное религиозное течение. Этому способствовало широкое распространение методизма в Новом Свете, в Америке. В 1791 г. там было около 60 000 приверженцев методизма, причем в последующие годы это число быстро увеличивалось.
XVIII век характеризуется широким размахом колониальной экспансии Англии. В религиозном плане это больше затрагивало диссидентов и методистов. Именно эти сектанты, как наиболее социально подавленная часть населения, в первую очередь отправлялись за моря и; океаны начинать «новую жизнь» в колониях. Они увозили с собой и сектантскую идеологию.
Что же касается государственной Церкви Англии, то она полностью освящала всю колониальную политику, t приносящую пользу английским правящим классам, в том, числе и позорную продажу африканских рабов в Америку, которой не брезговали английские владельцы судов. Торговля рабами приносила большую прибыль Англии, т ибо корабли, двигаясь по треугольнику Англия — Африка — Америка, привозили в Англию хлопок, сахар, табак и другие «колониальные» товары. В то же время англиканство стояло на страже всех завоеваний Британской империи, как это проявилось, например, во время войны за независимость в Северной Америке (1775–1783).
Волна реформ захватила Церковь Англии лишь в первой половине — середине XIX столетия. К этому времени в результате промышленной революции и колониального грабежа Англия стала ведущей капиталистической державой мира; в стране усилился гнет эксплуатации; шел процесс классовой поляризации. Рост богатства имущих классов сопровождался обнищанием огромной массы населения. Назрела революционная ситуация, которая в 30–40-х годах воплотилась в чартистском движении («первое широкое, действительно массовое, политически оформленное пролетарски-революционное движение»[22]).
В такой общественно-политической обстановке религия и церковь в Англии переживали глубокий кризис. Народные массы вполне справедливо видели в государственной Церкви Англии оплот эксплуатации и порабощения и с гневом обрушивались на нее. Во время народных демонстраций публично сжигались чучела епископов, демонстранты нападали на резиденции иерархов церкви (дворец епископа Бристольского таким образом был полностью разгромлен), выдвигалось требование превратить Кентерберийский собор в конюшню и т. д.
Правящие классы, напуганные народным движением, с одной стороны, цеплялись за государственную религию как за «оплот против революции и хаоса», а с другой — резко критиковали церковь за неспособность выполнять свою социальную роль.
Многие буржуазные либералы считали, что наступил конец «порядку и законию», конец Церкви Англии. В такой обстановке в недрах англиканства назревали реформы, которые по-разному осуществлялись в ее «высоком», католическом, и «низком», пуританском, крыле. Стержнем реформы были социальная доктрина и связанный с ней вопрос о церковно-государственных отношениях.
В 1833 г. в связи с обострением ситуации в Ирландии — колонии Англии, где протестантское правящее меньшинство подавляло католическое большинство населения страны, парламент Англии принял решение изменить организационное устройство Церкви Англии на территории Ирландии — вместо 22 епархий создать 12. Этот незначительный акт послужил поводом для начала так называемого Оксфордского движения. Начавшись среди профессоров-богословов Оксфордского университета, это движение распространилось на всю церковь и оставило заметный след в доктрине и культовой практике современной Церкви Англии.
14 июля 1839 г. оксфордский богослов Джон Кибл выступил с проповедью «Национальное отступничество» по поводу ирландских епархий. Он нападал на государство за вмешательство в церковные дела и, подчеркивая самостоятельность, независимость церкви, настаивал на доктрине о церкви «вне общества и над обществом», старался отмежеваться от пороков капиталистического общества.
Он считал, что церковь должна рассматриваться не как национальное учреждение, а как инструмент божьей воли, и миряне не должны вмешиваться в церковные дела.