Но пересмотр уводит Робинсона в обыкновенный экзистенциалистический иррационализм и мистицизм. В этой части своей аргументации Робинсон полностью следует Тилиху и Кьеркегору, пытается нащупать свою новую «посюстороннюю трансцендентность» при помощи таких понятий, как «бесконечная и неисчерпаемая глубина и основа всего существующего», «более глубокое погружение в экзистенцию», «творящая основа и смысл существования», «конечные вопросы» и т. д.[90]
Такая концепция бога никак не согласуется ни с традиционными, вековыми христианскими представлениями, ни с библейскими концепциями; она означает полный разрыв как с духом, так и с буквой христианства.
Робинсон признает, что миропонимание, изложенное в Библии, «бесстыдно потусторонне». Все равно — воспринимать ли библейские мифы в буквальном смысле или толковать их как аллегории, дающие познание бога, — идеи, изложенные в них, остаются «потусторонними». Но если вслед за Бултманом пытаться «демифологизировать» их (что Робинсон предпринимает в четвертой главе книги), то выхолащивается основное содержание христианства — вера в сверхъестественное, личностное существо вообще, вера во всю систему конкретных положений (от непорочного зачатия до воскресения), на которых зиждется христианство. И этим обосновывается вывод о безвыходности современного идейного кризиса христианства: оказывается, что все выходы, которых ищут теологи, ведут в тупик. Поэтому неудивительно, что большая часть церковников, особенно в последнее время, предпочитает традиционные методы и не разделяет взглядов Робинсона.
Надо сказать, что Робинсон сам чувствует нелогичность своей позиции; чувствует, что соединение научного и религиозного миропониманий — непосильная задача, и постоянно делает оговорки насчет того, что его книга не может претендовать на решение проблемы, что это — дело будущего, а он лишь пытается поставить в форме парадоксов эту проблему.
Но несмотря на нечеткость и неопределенность теоретической позиции Робинсона, вполне ясны те факторы, которые породили потребность в «новой теологии», а также то значение, которое ей приписывается.
Джон Робинсон выделяется среди других высокопоставленных. деятелей Церкви Англии тем, что особенно усердно бьет тревогу по поводу кризисного положения церкви и религии. С другой стороны, он не скрывает, что его «новая теология» предназначена для преодоления этого кризиса. Пересмотр самых основных положений христианства не является для Робинсона самоцелью или интеллектуальным хобби, он хочет способствовать выработке таких практических мероприятий в области литургии, социальной доктрины, которые дали бы возможность христианству если и не перехватить инициативу в идейной борьбе, то во всяком случае выжить и дождаться более благоприятной ситуации.
Разбору некоторых из тех мероприятий, которые на основе идей «нового христианства» пытается осуществить некоторая часть английских священников, будет частично посвящена следующая глава.
Теологические проблемы, поднятые Джоном Робинсоном, остаются на повестке дня англиканской теории по сей день. Хотя его книга «Честно перед богом» была написана более десяти лет назад, ссылки на нее как на феномен, характеризующий эпоху в англиканской теологии, не сходят со страниц периодической печати по сей день. В целом отвергая решения, предложенные Робинсоном, так как они ведут к размыванию религиозного мировоззрения, религиозные деятели остро ощущают необходимость разработки новых теологических концепций, созвучных с светским миропониманием современного человека. Без выработки таких концепций церковь не мыслит дальнейшее ведение религиозной пропаганды. Выражаясь образно и намекая на постоянное снижение числа верующих, журнал «Спектейтор», например, утверждает, что «бомба замедленного действия отсчитывает секунды под сводами церквей», и предупреждает, что, в случае если не будут найдены новые теоретические решения, «произойдет такой взрыв, по сравнению с которым книга Дж. Робинсона «Честно перед богом» будет казаться глухим выстрелом»[91].