LXIX
Впрочем, замысел, связанный с преподаванием о. Розавена, не осуществился, и лютеранин-мирянин снова стал возглавлять кафедру богословия в семинарии Александро-Невской лавры.
Тем не менее вскоре стало ясно, что такое положение никуда не годится, и на о. Филарета оказали такое воздействие, что он, в конце концов, согласился взять на себя это преподавание. Как он справлялся без соответствующих курсов логики и теологии? Очень плохо [42], но русские не сознавались в этом. Тем не менее они очень хорошо видели, что надо что-то менять в обучении духовенства. Из тех, кто собирался стать попами или представителями белого духовенства, они отказались делать что-либо хоть в какой-то мере подходящее и ограничились образованием молодых монахов.
Граф де Местр предрекал, что если однажды русское духовенство начнет учиться, оно превратится в философов, что, собственно, и стало сбываться в среде монахов стараниями князя Александра Голицына. Он хотел, чтобы они играли определенную роль в литературном мире, и заставлял их учить не греческий или еврейский, которые почти никто из русских священников не знает, а современные языки, математику и все разделы физики, и вот из таких людей и станут поставлять высшее духовенство и епископов, которые будут знать немного обо всем, кроме Священного Писания, логики и теологии. В таком состоянии монахи находились уже в 1826 г., о чем мне говорил граф Александр Толстой [43], человек вполне здравомыслящий, учившийся в нашей коллегии в Санкт-Петербурге. Он смеялся над неразумием добрых и благочестивых русских, которые вообразили, что их монахи, пусть даже и приобретшие некоторый лоск, смогут соперничать в науке с каким бы то ни было иным христианским духовенством, будь то католическое или протестантское.
Итак, нет ничего удивительного в том, что императрица Екатерина потерпела неудачу, когда пожелала сделать своих священников людьми образованными.
LXX
He стоит слишком удивляться, узнав, что русские не сильно уважают своих священников.
В 1806 г. в Полоцке господин де Кристин рассказывал мне о том, как граф Марков [44]обходится со своими батюшками и как он причащается.
Хотя русское дворянство не соблюдает многочисленных постов, установленных в их Церкви, тем не менее в течение трех дней, предшествующих исповеди и причащению, дворяне постятся, и в дом два раза в день приходит священник, чтобы совместно читать принятые в таком случае молитвы. Однако некоторые благочестивые русские совершают эти молитвы в церкви.
Священник приходил в понедельник на Страстной неделе, а также в последующие дни, но так как священников никогда не принимают в салонах (кроме протопопов и монахов), он оставался в прихожей с прислугой, потому что граф еще не пришел из часовни. Хозяева не вышли на совершение молитв, и на протяжении двух часов батюшка попеременно молился, пил водку и болтал с прислугой, а потом ушел.
Наконец наступает вечер среды, время исповеди. У графа собрались гости, до двух часов играли в карты, а потом дворецкий объявил, что господин зовет к ужину(потому что граф никогда не был женат). Кончили играть, граф подал руку какой-то даме и, когда они через переднюю шли в столовую, он сказал ей: «Прошу прощения, мадам, но мне надо сказать два слова его преподобию». Они останавливаются, граф достает из бумажника двадцать пять рублей (в ту пору это составляло пятьдесят франков) и, протягивая их священнику, громко говорит: «Ваше преподобие, это за мои грехи, как в прошлом году». Поп взял деньги и начал читать формулу отпущения грехов, а когда закончил, граф уже снова держал даму под руку [45].
На следующий день все отправились в церковь и там причастились, граф первым. Такой удобный подход — вполне обычное дело в России [46].
LXXI
Адмирал Кутузов [47]был суровым человеком. В его дворце была часовня и русский священник при ней. Один из наших пансионеров, граф Войнович, сын черноморского адмирала, сказал мне, что в Пасхальную ночь он находился в гостиной, где собралась вся семья Кутузова, ожидая полуночи, чтобы идти в часовню. Пробило полночь, но священник не появился.
42
Князь Александр Голицын был в восторге от того, в какой манере один семинарист, обучавшийся у Филарета, на экзамене рассказал историю Авраама. Эту глупость он поведал о. Розавену. (Примечание о. Гривеля).
43
Граф Александр Толстой, старший сын графа Николая, фельдмаршала при дворе императора Александра, и графини Анны, урожденной княгини Барятинской. Мать, сестра и младший брат Иммануил приняли католичество.
44
Граф Аркадий Марков был человеком большого ума, но недостаточно оцененный. Был российским посланником в Гааге, Стокгольме и Берлине; приобрел подлинное влияние после того как Екатерина II на закате жизни сделала своим любовником Платона Зубова, вскоре наделенного властью, превышавшей ту, которой некогда пользовался Потемкин. Двадцати двух лет от роду, не имея никакого опыта и обладая весьма средними способностями, он вскоре ощутил необходимость иметь под рукой человека, который мог бы дать ему нужный совет и просветить в тех вещах, о которых он не имел никакого представления. Выбор пал на Маркова. Именно эти два человека, Платон Зубов и Аркадий Марков, приняли самое деятельное участие во втором и третьем разделе Польши. Впавший в немилость при Павле I, Марков возвысился при Александре I, который направил его в Париж в качестве посла при Первом консуле. Однако вскоре он был отодвинут на второй план и больше не смог выдвинуться в первые ряды.
45
Что касается наложения епитимьи, то русские священники налагают ее только на крепостных.
46
Для подтверждения того, что рассказал о. Гривель, приведем еще одну историю, которую мы услышали от хорошо осведомленных людей. Д. Г. Б., который умер в 1870 г. в преклонном возрасте в звании главнокомандующего, причащался каждый год. Однажды накануне причащения он позвал к себе приходского священника, и когда тот пришел, генерал, отобедав, играл в вист. В салон вошел священник, и генерал, не переставая играть, протянул ему несколько рублей со словами: «Батюшка, те же грехи и те же деньги».
Мы уже публиковали этот анекдот о. Гривеля вместе с примечаниями в Contemporain 1 января 1878 г. (№ 42).